— Это называется «шпилька», — проворчала я, пихая внезапно повеселевшего колдуна под ребро.
— Точно-точно, совсем вылетело из головы, — покивал тот с самым серьезным видом.
Тяжело признавать, но мрачной и надменной скотиной с манией величия он нравился мне больше.
— Я уже поняла, что ты знатный шутник. Но давай-ка о насущном. Получается, ты следил за мной всё то время, что я шлялась по городу? — Я уперла кулаки в бока под согласный кивок Александра. — Почему просто не остановил где-нибудь и не предложил отправиться обратно, пока не случилось всего этого… — Слова застряли костью посреди горла, и пришлось выдумывать: — Вообще-то на мою честь не покусились какие-то мертвецы!
— Мне было интересно, куда именно ты понесешься, сломя голову, прямо из гостиничного номера, и что конкретно ты вытворишь. Но не ожидал, что дело ограничится парикмахерской, университетом и окраиной. — Кажется, в его голосе появилось огорчение, какое бывает у ученого, теория которого разлеталась вдребезги после первого же эксперимента. — Если на этом допрос окончен, я вызову такси.
Ну что я могла ещё возразить? Что он невоспитанный хам, который бросил девушку в одиночестве с картой, полной наличности, и потому я была вынуждена сбежать из гостиницы? Или что следить за кем-то — омерзительно? Сомневаюсь, что для него это станет открытием.
К чему вообще скандалить? Александр привык добиваться своего, брать от жизни всё, а заодно контролировать каждый шаг приближенных людей. А мне надо либо быть внимательнее, либо смириться и пустить ситуацию на самотек.
Главное — предотвратить свою погибель, а остальное досадные мелочи.
Вскоре мы пробирались на побитой жизнью «Волге» — единственный водитель, который согласился поехать черт знает куда и вывезти обратно черт знает кого — через овраги и колдобины к заправке, где скучал автомобиль Александра, а я думала лишь об одном.
Лучше бы колдун оставил меня в будущем, и мне не пришлось бы умирать дважды.
Не было ни единой здравой мысли на тему того, как понять, откуда и когда ждать неминуемого. Что мешало мне рассказать всё Александру и попросить его отправить меня в будущее еще на пару часиков, чтобы подробнее расспросить Риту?
Не знаю, но почему-то я не могла высказать ему всё, как есть. Не чувствовала себя с Александром своей. Нужной. Той, ради которой готовы менять планы, а не той, которая послужит дополнением к желаемой картинке мира великого колдуна.
Ведь что-то разведет нас в будущем, поставит на разные стороны баррикад, и однажды, увидев меня из прошлого, Алекс скажет: «Ты!» — и прозвучит это как оскорбление, как пощечина, как оплеуха.
Нет, для начала я приду в себя и пойму, что могло связать меня и этого мужчину с восточными чертами лица и неприятным характером, почему мы стали близки, как сроднились и что сумело нас отдалить. А уж потом расскажу ему правду, которой он, отчего-то мне думается, и так владеет.
Необходимо только сосредоточиться, а не жалеть себя раньше времени.
Всю дорогу мы хранили тяжелое молчание, затем Александр высадил меня возле общежития и уехал быстрее, чем я успела помахать ему на прощание.
Тут-то и ожили мои демоны. Все страхи, которые я прятала глубоко под кожей, проснулись, вздыбились и полезли наверх, по позвоночнику, пробираясь к черепушке, которую грозились разорвать своим напором.
У меня оставалось два варианта: напиться до беспамятства либо рассказать обо всем кому-то, кому я могла бы довериться.
Ну, или доверяла когда-то давно.
Дверь в комнату Риты была открыта, и я, помявшись на пороге, вошла внутрь. Играла легкая успокаивающая музыка. Пахло благовониями. Некогда лучшая подруга стояла на ядерно-желтом коврике для йоги, оттопырив попу и выглядывая лицом между своих ног. Кажется, эта поза называлась «собака мордой вниз», но я всегда считала эту «собаку» каким-то извращенным порождением фантазии.
— Привет, — сказала я, рассматривая красное от натуги лицо Риты.
— Привет, — ответила та, не меняя позы. — Мы знакомы?
Я фыркнула.
— Ну, если ты не узнаешь человека, с которым ночевала в одной спальне четыре года, то нам не о чем разговаривать.
— НИКА! — Рита подскочила и чуть не перекувыркнулась из своей «собаки» во что-то ещё менее симпатичное. — Прости, что я не узнала тебя, но ты так… изменилась.
Последние слова она произнесла, приняв позу «человек разумный». Нам понадобилось несколько минут, чтобы перейти от нейтрального общения к нормальному диалогу, а затем Рита понеслась на общую кухню, где заварила дешевый кофе с привкусом бумаги и вернулась ко мне, неся обе кружки, наполненные до краев, а поверх них — блюдце с овсяным печеньем.
— Рит, я не хотела приходить, но во мне такое происходит, что я не справлюсь одна.
— Что случилось? Дело в Александре? — подруга так и застыла с кружкой около рта. — Он обижает тебя?
— Не совсем. — На секунду я засомневалась, но после выдавила: — Мне сказали, что я умру. Точнее — умерла.
Дело в том, что «умру» дает шанс на спасение, на возможность склонить судьбу в свою сторону, а «умерла» — слово окончательное и бесповоротное, как само время.
— Кто сказал?! — гневно вопросила Рита.
— Ты и сказала.
Подруга чуть не выронила кружку. В её глазах появилась неприкрытая обида.
— Мы, конечно, в последнее время не ладили, но я бы не стала такое говорить.
Ну а потом она узнала и про вылазку в будущее, и про встречу с Алексом, и про прогулку до университета с последующим звонком той Рите, которая стала вполне себе довольным лаборантом.
— А что мы с Антоном? — перебила меня на полуслове и сразу смутилась: — Ты не подумай, просто так переживаю, сможем ли мы восстановить контакты.
— Думаю, вы успешно встречаетесь, — успокоила я её и добавила про фотографии с пляжа на Черном море.
Рита мечтательно улыбнулась, но тотчас переменилась в лице, становясь собранной и решительной.
— Что будем делать? Я имею в виду, с тобой и твоей смертью.
— Не знаю.
Я потянулась за печеньем, но блюдце было почти пустым, а кофе выпился как-то сам по себе. Мы сами не заметили, как умяли штук десять, когда на обычных посиделках, а не за разговорами о жизни и смерти. Все-таки приятно быть с кем-то, кого понимаешь с полуслова.
— Может быть, признаешься Александру? Он придумает, как спасти тебя.
— Я не хочу, — покачала головой. — Они о чем-то разговаривали с Алексом, и, возможно, тот рассказал ему и про мою смерть тоже. Раз уж Александр никак не сообщил мне об этом, то бесполезно просить его о помощи. Увы, у моего жениха свои планы.
— Тоже верно.
— Есть еще кое-что. — Я вспомнила снимок с дверцы холодильника и максимально точно описала его. — Получается, за год мы сблизились, и я должна понять, что стало тому причиной. Вот если пойму, тогда и откроюсь.
