Как же его звали? Ах да, Ильяс. И ему крайне не понравилось, что его добычу увели из-под носа.
Мне очень хотелось верить, что в моё отсутствие он не найдёт подругу и не начнёт вновь дурить ей голову.
— Не о том думаешь, — заявил Кирен Фроуи, неизвестно каким образом оказавшийся в моих фантазиях.
Этого я точно не звала. В набедренной повязке как Тарзан, заплывший жиром, он пошло облизал сальные губы и прошептал:
— Я бы смог тебя спасти… надо было быть хорошей девочкой. Хороших девочек всегда спасают.
Фу, какая гадость. Он еще и рук ко мне тянуть начал. Потные, толстые как сардельки.
Я дёрнулась и мотнула головой, задыхаясь от нового приступа кашля. А Фроуи уже исчез, растворившись в дымке воспалённого сознания.
Пить… как же хочется пить.
Надо открыть глаза, Кейт должна была оставить стакан с водой рядом со мной. Она обещала. Или мне показалось. Не помню. Ничего не помню.
— Будь хорошей девочкой, Мари, — произнёс папа, серьёзно и как-то грустно смотря на меня. — Борись.
— Папа…
Хрип, сорвавшийся с губ, сложно было разобрать, но он выдернул меня из этого состояния. Пусть ненадолго, но помог справиться с болезнью.
Жарко…
Я дёрнула ногой, избавляясь от покрывала, которое сейчас так мешало, сбивая его в ком у самых стоп. Неловко провела ладонью по лбу, спустилась к шее.
Мокрая.
Такая мокрая, что хоть выжимай.
Хотелось раздеться, но сил стащить футболку и штаны не было. Я лишь перевернулась спиной к камину, сотрясаясь в новом приступе кашля.
«Я всё равно найду тебя…»
Не хочу.
«Найду, поймаю… и не отпущу…»
Надо было догадаться, что без модифицированного не обойдусь. Мне и так плохо, а сознание подсунуло еще и эту хищную персону. Точно доконать хочет и в могилу свести. И где хвалёное чувство самосохранения? Несправедливо.
— Исчезни, — пробормотала сквозь зубы и обхватила себя руками.
Футболка насквозь промокла и внезапно стало прохладно. Я даже начала жалеть, что только что избавилась от одеяла. Но дотянуться было лень.
«Найду… и не отпущу. Ты моя!»
— Нет. Нет, нет. Я не твоя. Ничья. Я сама по себе.
«Мари… Мари… Мари!»
Моя имя в его устах звучит хрипло и прерывисто, как будто он бежит куда-то. Очень быстро бежит. И эти хриплые нотки щекоткой проносятся по коже, заставляя дрожать сильнее.
Можно списать всё на температуру, но сейчас я могу признаться самой себе, что устоять перед Омару очень и очень сложно.
— Не хочу, — простонала чуть слышно, обхватывая плечи руками.
«Неужели это так страшно? Страшно быть со мной? Любить? Неужели умереть лучше?» — его голос зазвенел от сдерживаемого гнева и боли и мне стало страшно.
— Ты монстр… чудовище. Хищник, — пробормотала я скорее сама себе, чем ему.
— Да! — рыкнул он неожиданно громко. — А ты моя жертва! Моя!
Снова кашель. И приступ в этот раз длился намного дольше. Диван жалобно хрипел, дрожа и сотрясаясь вместе со мной. В какой-то момент я даже испугалась, что задохнусь, не смогу сделать вдоха.
— Тише… тише, — зашептала моя галлюцинация с глазами цвета расплавленного золота. — Дыши… Мари… как же ты так… глупенькая.
До чего дошла, даже прикосновения чувствую. На своих плечах, лице, когда Омару осторожно обхватил его ладонью, поворачивая к себе.
— Это ты во всём виноват, — заявила я.
Сейчас бояться нечего, можно сказать всё, что угодно, выговориться.
— Виноват, — согласился он, кладя руку мне на лоб, и я громко застонала от блаженства.
Ох, какая она неожиданно прохладная. А ведь должно было быть наоборот. У модифицированных температура больше. Но это же мои фантазии, здесь всё может быть.
— Виноват, — повторил модифицированный. — Надо было схватить тебя в охапку и увезти из города, запереть в комнате и сделать своей. От начала и до конца.
— Не выйдет. Я бы тебя возненавидела и не простила. Не люблю модифицированных.
— Меня полюбишь, — пообещала галлюцинация, продолжая ощупывать.
— Я сбежала, — сообщила ему неожиданно весело. Хотела рассмеяться, но в горле так пересохло, что был риск снова раскашлялся. — Обманула и сбежала.
— Сбежала, — согласился Омару, тревожно изучая моё лицо. — Ты горишь.
— Да, жарко.
— Надо что-то делать.
— Спать хочется, — сообщила ему, чувствуя, как сознание медленно начало уплывать, даря долгожданное освобождение.
— Мари!
Меня схватили за плечи и хорошенько тряхнули.
— Не смей отключаться! Не смей!
- Будь хорошей галлюцинацией, — несвязно прошептала в ответ. — Исчезни. Мне и так плохо.
— Мари!
Какой-то этот модифицированный чересчур реальный. Пальцы слишком болезненно сжали плечи, и мужчина прорычал так, что уши закладывать начало.
— Произнеси моё имя, — потребовал Омару неожиданно.
— Не хочу.
— Мари, позови меня по имени!
— Отстань. Это слишком личное. Я знаю, — покачала головой, пытаясь вырваться и, наконец, уснуть. — Особенно для чистокровных, как ты. Нет, я даже с собственной фантазией не буду играть в эти игры.
— Мари! Имя! Это важно!
— Вот пристал.
— Мари!
— Скажу, отстанешь?
— Скажешь, станет легче, — пообещал Омару, спустя пару секунд.
— Ладно, — прохрипела я. — Стив. Дов…
Договорить я не успела.
Только произнесла его имя, как меня вдруг притянули к себе и поцеловали.
Вроде просто поцелуй… только очень реальный. Слишком реальный! Неправдоподобно! Это значит, всё по-настоящему и оборотень не плод моего разбушевавшегося сознания?
Но испугаться я не успела. Буквально доля секунды и тело пронзила боль.
- 39-
Она была не точечной, сосредоточенной в одном месте, как если бы меня ударили или, скажем, укусили. Боль была обширной, охватившей всё тело разом. От макушки до кончиков пальцев. Такое ощущение, что даже волосам и ногтям было больно, такой сильной она была.
Стремительная, колючая, она раскалённым пламенем пробежалась по венам и сосудам, сжигая всё на своём пути, ставя печать на застывшем на мгновение сердце.
Я выгнулась дугой и забилась в чужих руках, раскрыв рот в безмолвном крике. Глаза открылись сами, устремившись в низкий потолок. Но я его не видела, лишь туман, непонятные ярко красные всполохи в непроглядной белой пелене.
