Нет, все-таки лучше бы он молчал… Молли смотрела на него как раненое животное, потом совладала с собой и вскинула голову.
— По-моему, не следует поддаваться наваждению. Нужно задавить его на корню.
— Что ты хочешь этим сказать?
Молли судорожно вздохнула.
— Я знаю, как ты к ней относишься. Не лучше ли тебе держаться от нее подальше?..
— Как я к ней отношусь? Черт побери, куда ты клонишь?
Молли видела, что зашла слишком далеко и пути назад нет. Она покрепче обхватила руками колени, сделала глубокий вдох и в точности пересказала Вито все, что подслушала, стоя за полуоткрытой дверью четыре с лишним года назад. Он выпрямился. Неожиданная догадка поразила его:
— Так вот почему ты вела себя как ненормальная в ту ночь! Вот откуда все эти вздорные обвинения!
Молли часто заморгала, она рассчитывала совсем на другой ответ, но, решив наконец выяснить все до конца и сбросить тяжесть с души, продолжала:
— Было совершенно ясно, что ты с ума по ней сходил…
— Неужели? — очень сухо прервал ее Вито, сузив глаза.
— Ничего тут нет странного… Ну, ты же не мог жениться на ней… Ты не мог бы быть с ней… так, как хотелось бы вам обоим. — Голос Молли становился все тише и тише; вопрос был щекотливый, она старалась не обвинять, а посочувствовать.
— Я все равно ничего не понимаю, — сухо отчеканил Вито.
— Если вас связывало более близкое родство, чем все думали…. — едва слышно шепнула Молли.
— Да о чем ты? — Казалось, Вито действительно не терпится выяснить, что она имеет в виду.
— Ну, если у твоего отца и ее матери что-то было, может, Пандора — твоя единокровная сестра…
Молчание. Еле дыша, Молли подняла голову и взглянула на Вито. Он смотрел на нее, и такое недоумение было в его глазах, что Молли тут же осознала безосновательность своих подозрений; все это было так дико, что Вито, видимо, не сразу пришел в себя.
— И ты думала, что мой отец… и ее мать… Madre di Dio!
Молли дернулась и побледнела: она не ожидала от Вито такой вспышки бешенства.
Он вскочил с кресла, вышел в проход, потом снова сел, с трудом сдерживаясь. Ярость исказила его черты.
— Сколько же в твоей голове гадости и грязи! — гневно заговорил он. — Ты смотришь мне в глаза и не только смеешь обвинять моего отца в интрижке с сестрой моей матери, считать его отцом Пандоры, мало тебе этого, ты готова приписать мне противоестественное влечение к женщине, мое кровное родство с которой мне известно!
Молли смотрела на Вито расширенными от ужаса глазами, дрожащая, бледная, как привидение, и проклинала себя — зачем она вообще открыла рот! Теперь она сама видела, как нелепы ее догадки.
— Прости меня, — почти неслышно пробормотала она.
— Взять бы тебя за плечи да тряхнуть как следует, чтобы все зубы застучали в твоей глупой головенке! — возмущенно проговорил Вито. — Никогда в жизни мне еще не было так противно. Действительно, у меня нет никого ближе Пандоры, она мне даже роднее сестры, я очень люблю ее, но никогда у моего отца ничего не было с ее матерью, и нет никаких оснований подозревать их в чем-либо подобном. Отец в жизни не стал бы заводить шашни в кругу семьи, да и вообще он виделся с матерью Пандоры считанные разы после ее свадьбы, потому что он не переваривал ее муженька!
Щеки Молли горели от презрительного взгляда Вито, но она все еще пыталась защищаться.
— До меня доходили сплетни о самоубийстве отца Пандоры, — лихорадочно шепнула она. — Люди говорили, что вы с Пандорой на самом деле родные брат и сестра, а он узнал об этом, и тогда…
При этих словах лицо Вито стало совсем похоже на маску.
— Поверь, Паркер застрелился по другой причине.
Молли призвала на помощь всю свою гордость и достоинство, привела в относительный порядок смятенные мысли и запинаясь промямлила:
— Ну ладно, я допустила… я высказала… мне не следовало говорить такие гадости, я прошу за это прощения, но объясни мне, ради Бога, почему Пандора была так расстроена, почему она говорила такие вещи в тот день, если между вами не было столь близких отношений?..
В глазах Вито мелькнуло раздражение, но он сдержался.
— Я не могу рассказывать о Пандоре без ее разрешения. Да и не нужны никакие объяснения. Для тебя достаточно знать, что ты крайне неверно истолковала подслушанный тобой разговор и что между мной и Пандорой никогда не было ничего такого, что могло бы угрожать тебе.
Молли не ответила.
Вито бросился в другое кресло, будто для него невыносимо было сидеть рядом с Молли. Он смотрел на нее с горечью. Никогда прежде она не видела у Вито такого безнадежного взгляда.
— Вито, — робко обратилась она, напуганная выросшей между ними стеной отчуждения, стеной, которую воздвигла она сама своим нежеланием оставить прошлое позади.
— Возможно, пришло время рассказать тебе одну историю, — бесцветным голосом заговорил Вито, нервно скривившись. — Четыре с половиной года назад в маленькой деревушке я встретил очень милую девушку. Она была совсем непохожа на тех, кого я знал. Она была искренняя, открытая, ласковая и никогда не пыталась притворяться. В эту девушку я влюбился без памяти… Молли вздрогнула и побледнела.
— Я называю ее девушкой, потому что женщиной она не была. Она вообще во многих отношениях была еще очень маленькой. Дома ей жилось совсем невесело, но она не убегала из дома и не смела прекословить придирчивому и несправедливому отчиму. Короче, для своих лет она была слишком неуверенной в себе. Но мне тогда казалось, что в мой дом она войдет совершенно другой и все быстро встанет на свои места…
Как точно он все излагает… Молли прикусила губу.
— Я хотел только отложить свадьбу, дать нам обоим побольше времени, хотя сомневался, удастся ли мне убедить тебя, что я тебя не бросаю. Конечно, у газетчиков был бы настоящий праздник, если бы мы расторгли помолвку, ты бы почувствовала себя отвергнутой и униженной, и наши отношения не выдержали бы подобного испытания. Я не хотел тебя потерять, и мы двинулись дальше — храбро, но не особенно успешно, и первая же трудность разлучила нас… Кстати, Молли, хочешь ты это признать или нет, но в тот день тебе действительно море было по колено от выпитого шампанского.
Краска залила бледные щеки Молли. Чувствуя подступающие слезы, она потупилась, сжала губы и еле заметно кивнула.
— В то же время, оказывается, возникла еще одна проблема, о которой я даже не догадывался. Она-то и отравила так чудесно начинавшийся день. Все вдруг пошло наперекосяк, а я не мог понять, в чем дело, — тяжело вздохнул Вито. — Я честно пытался разобраться, я пытался увидеться с тобой, но добился лишь прошения о разводе на основании моей супружеской неверности. Дело довершила гадкая статейка о Пандоре.
— Ты никогда не говорил мне, что любишь меня, — упрямо прошептала Молли, тряся головой, словно пытаясь загнать слезы обратно.
