горбатый, но он будет великаном, поскольку зачало его наше огромное милование. Я назову его Ляхом, а ты когда-нибудь поклонишься ему, как великому повелителю.
И сделал Оржи так, как приказала ему Валяшка. Объявил он всем, что спас ее от разбойников, которые напали на воинов Семовита и перебили их всех до одного. После того он провел ее в безопасности до Крушвицы. По просьбе Валяшки оставил он ей пятьдесят воинов Пестователя, то есть половину отряда, подаренного Петронасом Оржи. Это они в один день, когда сам Оржи уже находился в Ленчице, совершили в Крушвице ужасную резню, убив Пржедвоя и его слуг, назначенных для правления в граде. А поскольку простой народ любит часто менять господ, потому охотно им было принято от Валяшки сообщение, будто бы те убитые хотели поднять бунт против Арне и Семовиту. Потому-то Валяшка перебила изменников и сделалась повелительницей Крушвицы, ожидая возвращения Арне и Семовита после их победы над Червенью.
Еще рассказывают, будто бы Валяшка нашла себе нового змея и держала го в корзинке в своей комнате. Как только в ту комнату входил человек с изменой в сердце или в мыслях, змей пронзительно шипел. А поскольку в комнаты Валяшки не было доступа простым людям, кметям или обычным смердам, а только окружным градодержцам, подкоморникам или коморникам, все радовались, когда изменников вели к поставленной на посаде виселице, где и вешали. Ведь после такой казни среди смердов делили одежду и кошель повешенного, а какой-нибудь из верных Валяшке лестков становился градодержцем или собирающим налоги подкоморником, захватывая дом и имущество повешенного.
Раз за разом к Арне и Семовиту высылали посланцев, что Валяшка хорошо управляет в Крушвице, что живот ее растет, и что наверняка родит она великана, поскольку беременность ее будет продолжаться не девять месяцев, как у обычных женщин, но месяцев двенадцать.
Глава двенадцатая
ЧЕРВЕНЬ
Рассказывают, что в тот памятный день князь Ватай, властитель Червени, проснулся в паршивом настроении, поскольку заснуть ему удалось лишь незадолго перед рассветом; травило его какое-то странное, ничем не обоснованное беспокойство, и вызывающее бессонницу. О че он беспокоился, что его беспокоило — Ватай не знал, и потому с смого утра испытывал злость ко всем и ко всему. Сначала дважды ударил уже шестую свою жену, шестнадцатилетнюю Лиду, хотя та не дала ему никакой причины сердиться. Только Ватай с какого-то времени уже попросту не терпел ее, а женился на ней крайне поспешно, сразу же после того, как приказал отрубить голову своей пятой жене, Малуше, которая связалась с его небрачным сыном по имени Мына. Именно Мыну, как самого умного и самого храброго из своих сыновей, выделял Ватай выше двух своих сыновей, рожденных в правом ложе, и планировал объявить его своим наследником на троне в Червени. Да и свою пятую жену, Малушу, похищенную из державы князя Ляха, красивую и необыкновенно боевую, Ватай полюбил любовью шестидесятилетнего старика, то есть настолько крепко, насколько крепка самая толстая конопляная веревка. И эти двое, так им любимых и выделяемых среди других, предали его, втайне связавшись друг с другом, о чем донесли ему услужливые слуги при дворище. Мына успел сбежать к Даго Пестователю; Малушу взяли на пытки, и тогда призналась она, что не только распутничала с Мыной, но и указала ему место, где был спрятан клад скифов, что было величайшей тайной князя Ватая, которую в момент любовного возбуждения открыл он своей любимой жене. Малуше отрубили голову мечом на торге в Червени, а Ватай тут же взял себе новую жену, Лиду, так как считал, будто бы таким способом забудет про Малушу. К сожалению, от воспоминаний о Малуше избавиться он не мог, постоянно сравнивая ее с Лидой, и вот эта последняя показалась ему гнусной, уродливой дуррой. Не подумал Ватай о том, что ему уже шестьдесят лет, что кровь в нем остыла, что не радует его уже, как раньше, молодое женское тело. Он обвинял Лиду в том, что та не испытывает к нему страсти и без охоты ложится рядом с ним, уже не умея возбудить любовного влечения.
О Мыне же он старался забыть. Только ведь нельзя было заткнуть уши ко всем вестям из широкого мира. Так что узнал Ватай, что Мына женился на очень богатой и благородной госпоже Арне, которая воспитывала сына Пестователя, Семовита, и что теперь они вместе были властителями могучего и очень богатого града Крушвица. Еще доносили Ватаю, что Мына не перестает думать о мести и только и ждет случая, чтобы выдрать у своего отца сокровище скифов, которое отец Ватая насобирал, когда был атаманом грабителей курганов над Донапром. Это сокровище было тщательно спрятано в самом сердце Червени, перенести его в другое место у Ватая не было охоты, так как не мог бы этого сделать без помощи других людей, а это казалось ему опасным. Так что, лишь Ватай, а теперь еще и Мына знали секретный тайник. Только опасений старого князя это никак не пробуждало, ведь захватить сокровище Мына мог только тогда, если бы добыл Червень, а вот это было практически невозможным. Ибо Червень был выстроен на подмокших болотах, неподалеку от реки Хучвы. Всякое сухое место представляло собой отдельное поселение и крепостцу, которые были соединены с головной твердыней дорогами шириной в две телеги и выложенными драницами и стволами без веток. Полностью же занимаемая Червенью площадь составляла около сотни квадратных миль — согласно мер, используемых когда-то в Старой Роме. Чтобы захватить головную твердыню, необходимо было занимать отдельные, охраняющие ее поселения и крепостцы, что, в случае, если дороги разобрать, заставило бы захватчиков продираться через топи. Таким же недоступным когда-то был только Город Диких Женщин, и никто его не добыл, только лишь зараза смогла погубить его жительниц.
А ведь сама Червень не представляла собой всей державы Ватая. То, что называли Градами Червенскими, включало в себя обширную территорию, усеянную оборонными градами от реки Бук на востоке и за пределы верховий реки Вепш, на верховья реки Сан и вытекающей из них реки Вислок — на западе. На юге же — вплоть до реки Солокии и истоков реки Сан. Только лишь северная граница Градов Червенских не была точно установлена, но, как утверждали некоторые, доходила до того места, в котором нарождалась река, прозванная Припятью. Жители Червенских Градов в качестве соседей имели бужан, прозванных еще волынянами, княжество Карака и Край лендзян, ну а после поражения Карака соседствовали они
