– Да… – выдохнул Раманга.
– Глядя на тебя, никогда не подумаешь, что у тебя было много женщин.
– Ты не можешь так говорить. Ты же моя супруга!
Элиана покачала головой.
– Утешай себя.
Она взяла руку Раманги и, прикрыв глаза, направила ее на свою талию, заставляя развязать ремень. Потянула вниз штаны, и вампир начал помогать ей. Руки его блуждали по животу партнерши, спускаясь осторожно между ног.
– Может, займемся эм… оставлением семени? – хрипло спросил он
– Замолчи, – отрезала Элиана, но прозвучало это как-то обиженно.
Раманга опустил руки ей на бёдра и стянул штаны ниже, позволяя себе дотронуться до тонкой кожи.
– Жаль, – сказал он, проводя ладонями по напряжённым ягодицам, – раз уж я здесь, то не убегу, но все-таки хочется ускорить события.
Элиана открыла глаза.
– Мне бы хотелось тоже понять, что для меня стараются, что я не просто приемник для семени, – сказала она мрачно и увидела на лице вампира легкую улыбку.
– Ты никогда не было «просто приемником для семени». Иди ко мне.
Элиана чуть подалась к нему, и губы вампира встретили ее невесомым поцелуем.
Раманга провёл ладонями по её бокам.
– У тебя всегда такое кислое лицо, когда тебя ласкает мужчина? – спросил он, потому что это самое выражение лица порядком портило настрой.
– Понятия не имею, никогда не пробовала делать это перед зеркалом.
Романга улыбнулся краешком губ.
– Надо будет попробовать, как тебе такой вариант? Будешь видеть только себя.
Одна рука его медленно скользнула Элиане между ног, раздвинула их, и член его вошел в увлажненное лоно.
Элиана испустила вздох и резко двинулась навстречу.
– Но… Тахир сказал, ты не любишь, когда супруга подготовлена…
– Не люблю, – руки Раманги скользнули вдоль боков эльфийки, находя давно знакомые чувствительные точки. Его бёдра подались вперёд, нащупывая нужное направление, – я люблю смотреть, как это делают для меня. От начала и до конца. Никто, – он ещё раз подался навстречу и столкнулся с ответным ударом бёдер. – Никто не должен касаться моих женщин.
Лёгкая тоска прошлась ветерком по сердцу Элианы, когда она снова услышала множественное число. Она задвигалась яростнее, назло супругу, тот издал лёгкий вздох, и Элиана ощутила исходящую от него обиду.
– Я не хотел тебя задеть, – сказал он почти ровно. – Но то, что было, изменить нельзя.
Элиана чуть улыбнулась, не открывая глаз.
– Прости.
Рука эльфийки опустилась на грудь Раманги, изучая тело, которое, несмотря на все поучения валиде, до сих пор осталось незнакомым.
– Да… – тихо выдохнул Раманга, когда пальцы эльфийки сжали сосок, и он толкнулся с новой силой, стараясь доставить ответное удовольствие. Элиана обхватила щиколотками бёдра супруга и заставила войти глубже и резче.
– Вот так.
Раманга послушно повторил движение, вложив в него всю силу. Веки Элианы чуть опустились.
– Нравится? – спросил Раманга уже без издёвки.
Элиана нехотя кивнула. Раманга наклонился и опять поймал грудь эльфийки губами, а затем скользнул зубами по соску, вызывая лёгкий выдох.
– Не надо, – вопреки словам Элиана снова подалась навстречу.
– Хочешь кончить?
– Ещё бы, – Элиана плотнее притянула к себе вампира, теперь уже беспорядочно шаря руками по его спине.
Затем ладони её спустились на ягодицы вампира, крепко сжали на секунду и быстро скользнули в щёлочку между них.
– Духи… – выдохнул Раманга, от неожиданности сильнее подаваясь вперёд, и пик наслаждения настиг Элиану.
Тяжело дыша, Раманга повис над ней, с лихорадочным блеском в глазах вглядываясь эльфийке в лицо.
– Понравилось? – спросил вампир, снова прижимая ее к себе за талию.
Элиана бессильно помотала головой.
– Это точно будет не один раз.
Она быстро поцеловала грудь Раманги и скользнула вниз вдоль его тела, замирая между ног. Пальцы Элианы опустились на набухший член.
– Осторожно, – выдохнул Раманга, когда они взялись за шнурок.
Элиана кивнула. Поймала губами красную головку и обвела её языком. Пальцы Раманги с силой впились ей в затылок, едва сдерживая напор. Элиана впустила член вампира глубоко в себя и только затем распустила шнурок. Горячая струя тут же ударила ей в нёбо, и Элиана старательно проглотила всё, что ей досталось, а затем втянула в себя нежную плоть, высасывая остатки. Пальцы Раманги гуляли по ее затылку, приятно шебурша волосы, но не пытаясь принудить. Элиана подняла лицо, выпуская из себя ещё горячий член.
– Теперь настает время отплаты? – спросил он, ощутив лёгкое разочарование.
– Да, – Элиана чуть улыбнулась, обнаружив, что Раманга так же разочарован, и скользнула ему на грудь.
Руки Раманги тут же обняли её, бережно прижимая к себе.
Элиана полежала еще немного, нежась от воспоминаний о полученном удовлетворении. Затем встала и пошла копаться в вещах. Вернулась она с каким-то горшком.
– Ты ведь не отступишь? – спросил Раманга с последней надеждой, и Элиана упрямо помотала головой.
Раманга ещё раз поцеловал нежные губы.
– Тогда начинай понемногу. Я потерплю.
Он поднял голову и вытянул шею. Элиана захихикала.
– Не думаешь же ты, что я буду пить твою кровь? Как начало, у меня даже нет клыков.
– Ты собираешься резать меня? – вскинулся Раманга. – Ну что ж, для тебя я готов потерпеть.
Элиана засмеялась в голос:
– И это нет. Если бы ты выходил днем, ты бы увидел множество бабочек, летающих вокруг. Среди них есть особенно красивые – их крылья расцвечены семи цветами, как радуга. Радужные бабочки. Мы называем их бабочками-кровопийцами.
Раманга вздрогнул.
– Но самих бабочек не надо бояться, они безобидны. Они откладывают яйца, и на этом их сходство с остальными бабочками заканчивается. Чтобы яйца не умерли, им нужно, как ты думаешь, что? Им нужна кровь. А кровь им поставляют гусеницы, которые вылупились из ранних кладок. Они присасываются к животным или эльфам. Высосанную кровь они отрыгивают в место кладки, чтобы яйца получали пищу. Вот они мне и помогут.
Раманга закатил глаза:
– Ты отдашь меня на корм гусеницам?!
– О, не стоит так волноваться. Каждая гусеница по одиночке не забирает много крови. А ведь и носферату не очень волнуются, что чужая кровь служит им пищей? Так что тебе ничего не грозит. Хотя… говорят, что есть племена, которые таким образом казнят преступников – они собирают огромное количество радужных гусениц и кидают на ночь туда осужденного. К утру от него остается лишь оболочка.
