Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
Она вдруг опустилась на корточки, покачала головой.
– Ф-фух, погоди, передохну… Что-то сердце ходит… Пожалуйста, Торнхелл, выбери мне репьи из волос.
Я присел рядом с нею, запустил руки в густые волосы и осторожно, один за другим, начал выбирать репьи. Солнце к этому времени скрылось за тучами, вокруг разлилась темнота, особенно густая благодаря туману.
– А нашему императору Растару плевать на то, что страна сгнивает на корню… Дэйрдрины – это вера в смерть, отвергающая Ашара. Вера нищих. Дэйрдрины отдают все имущество иерархам и начинают готовиться к концу света, закаляя плоть и душу, упражняясь с боевым оружием, учатся воевать, убивать… Как у них там внутри, насчет постулатов и ритуалов, – я не знаю, но только дэйрдрины верят, что спасутся и обретут вечную жизнь, а прочие передо́хнут… А к обычным людям они начинают относиться как к недочеловекам, грешникам, недостойным сочувствия… Возможно, это они сожгли Малые Родники. Сейчас под их властью Китрана, второй по величине город в Санкструме. А теперь поехали отсюда, эту падаль рано или поздно хватятся, да и дождь скоро будет.
Секта. В нормальных странах деструктивные секты вычисляют и фиксят, как баг программы, чтобы общество могло нормально функционировать, но если император – пьяная свинья, которой все равно… Такую страну можно брать голыми руками. И – нет, Амара, дэйрдрины не простые психи. Они – законсервированная армия. Кто-то подготовил армию зомбированных, тупых и безжалостных фанатиков, Амара, целую армию внутри страны. И она лишь ждет сигнала… И я не знаю, успею ли я даже взять власть в свои руки, прежде чем неизвестный манипулятор отдаст дэйрдринам приказ прирезать Растара, а потом, возможно, и меня…
Я утер пот, внезапно выступивший на лбу. Мне только армии сумасшедших фанатиков не хватало до кучи. Наверху любых сообществ фанатиков всегда стоят умные и безнравственные манипуляторы… Да вот можно взять из земной истории примеры – скажем, Поля Барраса, одного из лидеров первой французской революции. Паренек пробился в начальники, яро гильотинировал аристократов во славу народа, параллельно набивая себе карманы богатствами этих самых аристократов, а потом совершил переворот, прихлопнул фанатичных революционеров, лично пленив Робеспьера, и начал проживать огромные богатства, ради которых, собственно, и полез в революцию. И таких примеров – масса. Но смогу ли я вообще узнать, кто стоит за дэйрдринами? Ну, прежде чем меня убьют?
А вообще, у меня возникла одна мыслишка, и звучала она так:
«Да полноте, господа хорошие, есть ли в этом мире вообще чудовища… кроме людей?»
Глава 18
Тучи закрыли три четверти горизонта, надвигаясь клубящейся приливной волной с карминовыми прожилками молний. Скоро грянет обильный ливень. Завтра дороги – за исключением мощеных, а тут из таковых, видимо, только Серый тракт – превратятся в месиво. Две недели до Норатора, Ашар его сожри. Успею ли? Теперь уже не уверен. Когда я ухарски думал, что тьфу, плюну и разотру, но успею в срок, я мыслил категориями человека двадцать первого века, привыкшего пусть к разбитым, но все-таки асфальтированным дорогам. Ну а здесь… Добро пожаловать в реальность дорог, мощенных непролазной грязью, чужак. Остудись. Обломай крылышки.
Скудное сияние луны было поглощено тучами, и мы ехали в туманных и душных сумерках медленным шагом, чтобы лошади, чего доброго, не угодили копытами в рытвины и не переломали ноги. Смутно белеющая лента дороги была ориентиром. Наконец Амара, глухо выругавшись, спрыгнула на землю и повела лошадей в поводу.
Я думал о дэйрдринах и Санкструме. Правящая династия в стране, несомненно, выродилась, но попытка заменить монархию другим строем не прокатит – у людей Средневековья весьма… своеобразная психология. Если выйти на площадь и крикнуть, аки Степан Разин: «Я пришел дать вам волю», – они ведь не поймут, взбунтуются, вздернут на вилы. Но как иначе повернуть страну, если монархия состоит из выродков? Задачка еще та, и мне предстоит ее решить в кратчайшие сроки.
Я вдруг почувствовал себя доном Руматой, которому развязали руки. Сначала, конечно, отобрали все гаджеты, включая полевой синтезатор «Мидас», клепавший золото из опилок. И умение фехтовать тоже отобрали. Ну ничего, зато умище остался. Займусь прогрессорством в промышленных масштабах. Согласно Стругацким, любое прогрессорство – зло, но позволю с ними не согласиться категорически. Умеренное прогрессорство пойдет на пользу средневековому обществу. Попробуем лавировать, направлять, договариваться, действовать под ковром, как те бульдоги. И только в исключительных случаях – как вот с «чудом» или дэйрдринами – резать.
Ломать хребет через колено? Рубить человеческий лес и кричать о том, что летят щепки? Ищите костоломов и дровосеков в другом месте. Я хмурая сволочь с плохим чувством юмора, но я не исповедую принцип малого зла ради большого добра.
Чумные, подкрашенные кармином сумерки огласились вдруг басовитым ритмичным мычанием. Но это не корова мычала, слишком… гулкий, нутряной, потусторонний, совершенно инфернальный звук издавала чья-то пасть.
Я привстал на облучке, слепо нашарил эфес. Почему-то снова вспомнился «Ведьмак», пройденный вдоль и поперек, и весь его бестиарий, тварей в котором так реалистично изобразили художники. Что это – гарпия, сирена, эриния или кикимора?
Звуки гулко пульсировали, поднимая в моей душе первобытный ужас.
– Амара? Ты слышишь?
Женская тень меж остроухих лошадиных голов качнулась, мелькнул огонек трубки.
– Что, Торнхелл?
– Ты слышишь этот вой? Что это за тварь?
Рябая проводница сердито цокнула языком.
– Это водяной бык. Выпь. Птица размером с уточку. Рядом озера. Самец воет, призывая самку. У него ночь любви, а у нас – ночь под дождем. Торнхелл – ты р-ребенок!
Прядка лежала на холмах, возвышалась над туманом как великанский многомачтовый корабль. Вокруг города спешно ладили кирпичную стену. Сооружали ее сразу со всех сторон, поэтому пока что она была кривая, косая, похожая на произведение ребенка, впервые пробующего «Майнкрафт», сходство было поразительное. Хотя перед ливнем все работы прекратили, и с лесов ушли рабочие, было ясно, что работали и ночью – факелы и лампы на щербатых стенах все еще горели. Когда проезжали мимо, я увидел, что каменщики укрывают дерюгами подводы с плохо обожженным, растрескавшимся кирпичом.
Тучи уже нависли над городом, молнии бросали кровавые отсветы. Гром бабахал, как канонада.
Я спрыгнул и пошел рядом с Амарой. Она повела шарабан к воротной башне – ее соорудили одной из первых и даже успели побелить.
Амара взглянула на меня:
– Прядка, последний город в этом краю на пути к землям Ренквиста. Еще недавно стены не было. Горожане боятся дэйрдринов, очевидно… Или самого Ренквиста. Или Сандера, который скоро придет.
– Кто это – Сандер? Я уже, кажется, слышал это имя.
– Степь, Торнхелл. Сандер – это Алая Степь. Степь всегда приходит, когда наступает время перемен. Знаешь, почему ее называют Алой? Потому что там, где проходят пришельцы из Степи, начинают течь кровавые реки.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
