Не успел он приехать сюда, ступить на перрон и оглядеться по сторонам, как ему уже захотелось сесть на ближайшую электричку и рвануть обратно.
С левой стороны платформы, за деревьями, виднелись облезлые двухэтажные дома барачного типа. Наверное, там жили люди, которые работали на железной дороге, на станции. Вправо вела заасфальтированная дорога, и вид у нее был неприютный, заброшенный.
Такой тоской веяло от крошечной станции Выпь, что хоть волком вой. В голову полезла разная чушь: «А что, если по какой-то причине ни одна электричка больше здесь не остановится и я застряну тут навсегда?!»
Потом, конечно, Михаил немного пообвык, освоился, но как можно полюбить это место и захотеть остаться тут жить, осталось для него загадкой.
Одна-единственная достопримечательность Выпи – Драконова пещера в нескольких километрах от поселка. Туда даже туристические группы на экскурсии иногда приезжают. Но вот сам Михаил ни за что бы внутрь не полез – какая радость в темноте блуждать, как крот? Да и местные – это он успел понять – пещеру тоже не жаловали.
Но местные – вообще отдельная песня. Люди в Выпи жили странноватые. Дикие какие-то. Может, приезжих не жаловали, а может, только к нему, Михаилу, такое отношение. Черт их разберет.
Как ни встретишь кого на улице, ни заговоришь – голову опустит и мимо чешет, не здороваясь, глаз не поднимая. На похороны к Маше человек пять со всего села заявились, да и те по-быстрому, бочком-бочком и вон из дому. В итоге Михаил решил, что его сестру здесь по какой-то причине недолюбливали. И как она, бедная, столько лет в этой Выпи прожила?
Они с детства не были особенно близки с Машей, а уж как выросли – тем более. Не ссорились, нет. Просто редко общались. Перезванивались на праздники, справлялись о здоровье – и дело с концом. А встречи после ее переезда на Урал по пальцам можно пересчитать.
Однажды Михаил приезжал к ней на свадьбу – сюда, в Выпь (но в памяти от той поездки почти ничего не осталось, кроме ядреного самогона и пахучего золотистого меда, которым этот самогон закусывали), – да два раза Маша приезжала погостить на родину, но как-то все мельком, проездом, наспех.
Это все, конечно, не означало, что Михаил не любил сестру. Любил, а как же, родная кровь все-таки. К тому же родителей уже давно не было в живых, и Мария была единственной ниточкой, что тянулась в прошлое, связывала его, сегодняшнего, с тем парнишкой, каким он был когда-то.
Теперь, когда не стало и Маши, оставался только Алик, ее сын. Михаил сразу проникся к племяннику симпатией. Мальчик был не таким, как другие дети: не мешал, не баловался, не шумел, не путался под ногами, не требовал внимания. Был тихим и молчаливым, неназойливым и вежливым.
«Хорошо его Маша воспитала, – думал Михаил. – Уживемся».
Алик даже смерть матери переживал с недетским мужеством, держался сдержанно, с достоинством.
– Мужчины не плачут, верно? – неуклюже проговорил Михаил, желая поддержать его и утешить.
Фраза вышла глупая, но в такой ситуации трудно найти подходящие слова. Однако мальчик не стал ершиться или обливать дядю презрением, лишь улыбнулся. Улыбка у него была хорошая, искренняя. Да и вообще паренек он на редкость симпатичный. Опять же непонятно, почему никто из односельчан не пожелал прийти успокоить милого ребенка, поговорить с ним. Ни друзья, ни соседи… Что за народ!
Конечно, им с Аликом нужно будет привыкнуть друг к другу, но это дело времени. Здесь, в Выпи, приглядываться и разговаривать с мальчиком времени особенно не было. Постоянно находились дела – похороны, поминки, а после этого бумаги, наследство, документы на Алика. Бюрократии развели столько, что не выплываешь! Хотелось все быстрее закончить. «Ничего, после наговоримся», – думал Михаил.
За день до отъезда случилось непонятное происшествие. Самое странное за всю его жизнь. Вернее, не происшествие даже, а разговор.
Михаилу понадобилось в магазин, который находился, как говорили местные, в «Левой Выпи» – то есть с левой стороны от перрона. Дом Марии был на правой стороне, где стояли частные дома, – то была «Правая Выпь».
Михаил осторожно перебрался через рельсы (с детства боялся угодить в стрелку, которая могла зажать ногу) и оказался на дорожке, выложенной серыми бетонными плитами.
Тускло-желтых двухэтажек – коротких, всего по два подъезда в каждой, – было шесть: они ровно, как солдаты, выстроились друг за другом, по трое в каждой колонне. На плоских крышах торчали антенны, похожие на расчески с обломанными зубьями.
Как-то Михаил смотрел мрачный постапокалиптический фильм о людях, выживших на Земле после катастрофы. Этот фильм вполне могли бы снимать здесь, в Выпи. Атмосфера и обстановка как раз подходящие.
Магазин, куда направлялся Михаил, располагался на первом этаже одного из домов. Вывеска лаконично сообщала – «Продукты и хозтовары». В другом доме были почтовое отделение и аптека.
Неподалеку глаз радовало подобие детской площадки: турник, песочница, допотопные качели, кособокая вертушка-карусель. Несчастные дети, не повезло им родиться и расти в таком безрадостном месте!
Дальше, за домами, была полоса земли, отведенная под огороды: виднелись грядки и небольшие картофельные поля. Кое-где, вразнобой, торчали из земли бочки для воды, похожие на диковинные грибы, кривые скамейки и заваливающиеся набок сараюшки. А дальше начинался лес.
Дверь легко повернулась на петлях, и Михаил очутился в небольшом, почти квадратном, помещении. По правую руку была дверь, которая вела, очевидно, в подсобку. Впереди тянулись прилавки с продуктами – хлеб, консервы, макароны, крупы; слева на полках стояли банки с краской, баллончики освежителей воздуха, пестрые пластиковые бутылочки шампуней вперемешку с поллитровками уайт-спирита и керосина.
– Отпустить? – спросила продавщица.
– Кого отпустить? – не понял Михаил, но тут же сообразил, что она имеет в виду.
Приобретя все, что ему было нужно, Михаил с пакетом в руках вышел из магазина и тут увидел ее. Женщина стояла прямо перед ним, и он едва не сшиб ее с ног.
На вид женщине было лет пятьдесят с небольшим. Волосы аккуратно спрятаны под косынку, лицо узкое, худощавое, глаза смотрят требовательно и строго, как у преподавательницы на экзамене. Прежде они не встречались: на похоронах и поминках ее не было.
– Здравствуйте! – растерявшись от неожиданности, сказал Михаил и хотел пройти мимо, как женщина тронула его за руку:
– Пойдемте, Миша. Нам нужно поговорить. – И пошла в сторону одного из домов.
Михаил застыл на месте, не понимая, что происходит. Поведение незнакомки было, мягко говоря, необычным. Женщина обернулась и нетерпеливо проговорила:
– Что же вы стоите? Пойдемте! Мне нужно рассказать вам кое-что важное. Это касается вашей сестры и племянника. Не на улице же обсуждать!
Женщина выжидательно смотрела на него, и Михаил, пожав плечами, послушно двинулся за ней.
