Вновь бреду, поскрипит и утонет,Снег летает,ТаетНа ладонях…
Восточнее Баренцева моря расположено Карское.
Примыкая к побережью материка на юге, с запада, севера, востока, море ограничено архипелагами Франца-Иосифа, Новая и Северная Земля.
Почти весь год покрытые льдом, летом, из-за таяния и значительного сто́ка рек, поверхностные во́ды Карского моря довольно распре́снены, а температура немного выше точки замерзания.
В начало этого лета просвет чистой воды от северной оконечности архипелага Новая Земля простирался не более чем на десяток километров. Затем шли разрозненные скопления плавающего льда, и только потом (примерно в 150 километрах выше к норду от мыса Желания) лежало монолитное ледяное поле[50].
Если последовать дальше, почти на те же километры, забирая к востоку к острову Визе, ледовой панцирь обрывался – массив, совершая медленный дрейф, поневоле огибал этот клочок суши, наваливаясь на береговой припай, образуя торосистость с одной стороны острова… а с другой приличную полынью, местами забитую ледяной крошкой.
Вот именно сюда пришёл «Ямал».
Карское море, в плане отсидеться в стороне, не привлекая к себе внимание, казалось вполне удобным. Встретить рыбаков и зверобоев далее к северу было практически нереально. В сравнении с морем Баренца, в Карском и условия для мореплавания не самые лёгкие – круглогодичные льды, и запасы рыбы беднее. Да и промыслы велись в основном ближе к прибрежной зоне в устьях рек.
Собственно говоря, для того чтобы скрыться с глаз долой, атомоходу достаточно было врубиться в ледяной массив на 15–20 миль и спокойно дрейфовать с ним в ожидании…
Первоначально так и планировалось, даже ледовую обстановку решили не проводить в целях экономии ресурса вертолёта.
Но тут подвязались со своей инициативой спецы из казанского ОКБ «Сокол», предложив проверить их технику в действии.
Мужики оказались толковые: подключились к судовой сети, передавая картинку с камеры беспилотника прямо на мостик, наладили обратную связь с капитаном. И Черто́в, наблюдая на экране вполне себе чёткое изображение, сразу попросил их взять на две шкалы к востоку, намереваясь осмотреть остров Визе. Причины у Андрея Анатольевича для этого имелись.
Поскольку остров ещё не был открыт, по крайней мере, официально, Визе – тихое место для стоянки. Хоть и далековато для оперативности от того же Александровска, Архангельска и остальной российской материковой цивилизации.
Но основной мотивацией была психология. Экипаж и без того ощущал неприятное чувство зависания в каком-то безвременье, когда своё время уже потеряно, с рубящим словом «навсегда», а новое их ещё не приняло. А тут ещё проглядывалась и давила некая депрессивная составляющая, когда болтаешься неприкаянный в море, или вовсе, вмёрзнув в лёд, дрейфуешь по воле гольфстримов и ветров. Поэтому капитан и решил как бы привязаться к этому, пусть и совершенно унылому берегу.
Ну, а обнаруженная БПЛА полынья так и совсем оказалась кстати.
Вообще Черто́в понимал, что несмотря на неоспоримый «железный» аргумент водоизмещением в двадцать три с лишним тысячи тонн, напичканный высокотехнологичными вкусностями, главное – это люди. И не только их знания и умения, а в неменьшей степени их устремления и просто настроения.
Это проявилось на первом же общем собрании, когда обсуждали сложившуюся ситуацию и дальнейшие перспективы.
– Сейчас я как никогда жалею, что мы не на военном корабле, – шепнул тогда начбезопасности, – случись подобное на моём «стратеге» – приказал бы, и все дела. Никаких тебе дебатов.
Начал капитан вроде и просто, но по-своему и весьма торжественно:
– Ждать, когда откроется «дырка обратно», уже резона нет. Нам здесь жить, и будем думать, как нам эту свою жизнь устроить хорошо, с пользой, и чтобы не было мучительно больно перед совестью… не сочтите за пафос.
Кают-компания вместила практически всех, немного потеснились, часть людей осталась на вахте. Естественно, не каждый спешил выразить своё мнение. Многие «плыли по течению», доверяя начальству, либо просто выжидая. Но совершенно неожиданно у некоторых прорезалась политическая позиция.
Споры начались ещё раньше, когда по экипажу кинули клич «искать всё что есть по истории этого периода». Припомнить умудрились всё: всё, чем пичкала советская пропаганда о прогнившем царском режиме с рохлей-сатрапом Николаем во главе… всё постперестроечное перебеливание и перечернивание, с пресловутым лучшим урожаем 1913 года, кровавым большевистским террором, «людоедским сталинским режимом» и другой крайностью – канонизированным страстотерпцем Романовым.
Сам капитан, просмотрев кучу материала, порой противоречивого, так и не пришёл к однозначной позиции.
– Я чёй-то не пойму, к чему весь этот балаган? – нашёптывал начальник безопасности, разглядывая спорщиков. – Мне это напоминает ток-шоу из телевизора. Только ведущего нет. Потому наисовершеннейший бардак.
