Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 37
— Слушай сюда, адмирал. В настоящий момент в ста милях от Нового Нью-Йорка находится экраноплан «Юрий Гагарин» с шестью тактическими ядерными ракетами на борту. Если ты откроешь огонь — пока моя посудина тонет, у меня хватит времени, чтобы отдать приказ испарить полмиллиона твоих сограждан.
Радио надолго замолчало. Я, не веря в услышанное, посмотрел на Тарасова. Тот, сжимая в руке передатчик, не мигая смотрел на «Old West». И я не сомневался, что у помощника ВРИО хватит решимости спалить в пожаре ядерного огня американский город. Если потребуется — и не один. И он точно не шутил на счет шести ракет.
Брагин усиленно пытался сделать вид, что его на мостике вообще нет. Он знал! Он точно знал гораздо больше, чем рассказал нам тогда, в Первом! Ой, не зря он с каторжниками бежал именно туда…
А еще я внезапно осознал, что в течении трех дней, пока мы пилотировали «Юрия Гагарина», мы были самыми могущественными людьми на этой планете!
— Разработка ядерного оружия запрещена, — заговорил передатчик после длинной паузы.
— Производство, а не разработка, — поправил адмирала Тарасов. — К тому же вам запреты не особо мешает.
— Вы понимаете, что нанести ядерный удар по Новому Нью-Йорку — это равносильно объявлению войны? — спросил американец.
— Да, но я хотел бы отдельно подчеркнуть, что я отдам приказ нанести удар только после вашего первого выстрела. То есть войну начнете вы, а я… а мы просто ответим.
Радио снова замолчало, но теперь крейсер, сменив курс, уходил в сторону берега НАШ. Я выдохнул. Или вздохнул. Кризис миновал.
Глава 11
Последний хан
Мы освобождали нашу землю. Наши города. Один за одним. Основная часть оккупантов ушла давно. Остались или отъявленные фанатики, верные Великому Хану до последнего вздоха. Эти сражались до последнего, полностью оправдывая жижиш — войну до последнего воина. Чем выбить их из здания — проще было подтянуть артиллерию и сравнять квартал с землей. Тем более печально, что это был наш квартал, и нам же придется отстраивать его заново. Ну не лично нам, а чертям, которые вернутся после войны уже не как захватчики, а как дармовая рабочая сила. Этих инопланетян мы уничтожали безжалостно, принося в жертву то, что сами некогда создавали.
Были и другие. Те, кому просто некуда было идти. Кого в степях ждала или голодная смерть или рабство. Эти сдавались пачками. Но и мы не собирались кормить рогатых. А еще одевать, охранять. Их, обезоружив, просто отпускали. Как и до войны — загружали в автобусы и довозили до границы, где вытряхивали на волю. И там скагаран ждало то, чего они пытались избежать — голодная смерть и рабство.
Глядя на освобожденный Грачевск, я начинал осознавать, что к Скагаранскому Халифату инопланетяне относились еще бережно. Если в городе чертей стекла в окнах, хотя и были редки, но, все же — были, то здесь не осталось даже ни единой двери! Нам достались развалины. Нередко — заминированные развалины. Построить рядом еще один Грачевск было бы быстрее, проще и дешевле, чем восстановить этот!
Сбежавшие до боев оккупанты утащили с собой все, что только можно, оставив голые стены. Что не утащили — то сожгли. Город, лишенный электричества в первые же дни войны было нужно как-то освещать во время всей оккупации, еду — на чем-то жарить и греть.
Следом за чертями уходили американцы, освобождая наших «спасенных» соотечественников. Эти тоже украли немало, в основном — документы, жесткие диски компьютеров, архивы.
Потери ужасали. Мы потеряли 2500000 человек. Два! С половиной! Миллиона! Эта планета не знала более кровопролитной войны. Жертвы среди американцев мы не считали. Они б никогда и не признались. Потери самих скагов подсчитать было б весьма затруднительно. Но, несомненно, они были гораздо меньше.
Настал тот день, когда в руках чертей остался всего один город. Даже не весь город, а только один комплекс зданий — бывший Дворец Советов в Верхнезаводске. Мы не подходили близко к строениям, окопавшись в руинах городских кварталов, блокировав правительственный комплекс несколькими кольцами войск, оставаясь в недосягаемости автоматов и гранатометов скагов. Рогатые заперлись во дворце, не высовываясь.
Мы могли держать осаду сколь угодно долго. До той поры, когда инопланетяне, обезумев от голода, начнут жрать друг друга. Но там были и заложники — земляне. И первыми на стейки отправятся именно они. По этой же причине мы не могли сравнять строения с землей при помощи артиллерии. Во-первых — заложники. А, во-вторых — все же памятник архитектуры, как-то жалко. Наши предки старались, строили, а мы расхреначим. Некрасиво получится, не по-человечески.
Чертей уговаривали сдаться высшие лица — Тарасов, я, и, даже иногда — сам Ярцев. Сменяя друг друга у матюгальника, мы сулили им различные барыши в виде сохранения жизни и гарантий безопасного прохода в Скагаранский Халифат.
На третий день краснокожие вняли голосу разума сдались. Почти сотня инопланетян, покрытых старыми шрамами, некоторые со сколотыми рогами, шли вдоль строя людей, готовых превратить их в решето, задумай черти любую пакость. Они уходили пустыми. Без оружия и даже без брони. С крыш уцелевших зданий за инопланетянами бдительно следили снайперы с гром-палками. С земли — автоматчики.
Последним шел скаг, которого я узнал. Не мог не узнать! Тот самый здоровый черт-тюремщик! Былой лоск с него слетел, но рогатый сдавался с достоинством, шагал, гордо подняв голову.
Он тоже меня узнал. Мы встретились взглядами. Краснокожий улыбнулся мне. Или оскалился — понять было сложно. Моя рука дернулась к кобуре, но ее перехватил Брагин.
— Не надо, — произнес он. — Они сдались.
Я уже почти забыл свою клятву — отомстить за друзей. Слишком много смертей я повидал в последнее время, смертей достойных людей, чтобы выделить кого-то одного. Боль утихла. Но сейчас, при виде тюремщика, ярость заклокотала с прежней силой. Я жаждал мести. Нет — возмездия! Но в очередной раз я был абсолютно бессилен. Теперь — связанный нашими, человеческими законами.
Первыми в здание вошли саперы. Черти, несмотря на любые соглашения, почти всегда, уходя, минировали все, что могли заминировать. И Дворец Советов не стал исключением. На обезвреживание ловушек у инженеров ушло несколько часов.
Вернулись они чрезвычайно возбужденные, кроя матом чертей, на чем свет стоит. Из заложников не выжил никто. Пока мы уговаривали осажденных сдаться, проклятые нелюди тихонько резали землян. Но главным было другое.
Среди хаоса, в маленькой комнатке, лежало снаряжение скагов, брошенное ими при отступлении — оружие, бронежилеты и шлемы. В том, что шлемы принадлежали именно инопланетянам, сомнений не было — в каждой каске красовалось по два отверстия — для рогов. Людям делать дырки в головных уборах без надобности, у нас ведь рогов нету. Но было и еще кое-что.
— Волосатики! — с ненавистью процедил сквозь зубы Брагин.
Сегодня уже сложно сказать, кто положил начало традиции украшать свои шлемы частями падших врагов. Еще тогда, в годы Пограничной войны, когда люди и черти сражались бок о бок. И с той стороны тоже были как земляне, так скаги. Возможно, первым человек прикрутил на свой шлем рога инопланетянина. Возможно — наоборот, краснокожий снял с убитого солдата скальп и наклеил его на свою каску. Подсмотрели рогатые этот обычай у староземных североамериканских индейцев, или придумали сами — тоже выяснить невозможно. Жесткое время. Жестокая война. Жестокие обычаи. В самом деле — зарубок на цевье можно поставить сколько угодно и никто не проверит, а рога или скальп, кроме как в бою — достать негде.
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 37
