Новый дешевый и достаточно сильный наркотик, что Томас запустил на рынок, медленно, но верно нашел себе тех, кто уже очень давно ждал чего-то нового, чем можно вскружить головы покупателей и с помощью него выйти на новый уровень. А кто жаждет выйти, наконец, из тени? Разумеется, те, кто изголодался по достойной жизни, кто волею судьбы и руками Эрика Манна был заперт в уличных клетках, пока господа пировали в роскошном замке. Несколько месяцев успешных продаж заставили несостоявшихся дилеров вновь обрести надежду и поверить в представившийся шанс на возвращение на вершину. И как только вера их окрепла, а намерения обрели реальную физическую силу, Томас отобрал у них святыню, на которую они молились, на алтарь которой возложили свои души. А что может быть ужаснее, чем потерять надежду во второй раз? Ничего! Томас знал, что этим миражом, этой пустышкой вроде чудесного наркотика, способного вернуть былую славу и тонны денег, он достаточно раздразнил изголодавшихся собак, чтобы они начали выходить из нор и отчаянно бросаться в бой, принося себя в жертву. Нет человека сильнее, чем того, которому нечего терять.
Виктор почувствовал горький вкус от попавшего в рот листочка табака. Приносящий наслаждение дым, оказывается, состоял из горьких кусочков, раздражающих язык. Виктор понял следующий шаг Томаса, и рана в груди вдруг заныла спустя столько лет.
– Мне нужен мой дом, – произнес Томас, – ведь он у тебя есть?
Вопрос Томаса прозвучал так, что на него мог быть только один ответ.
Да. У Виктора был дом для своего друга детства. Такое обещание они дали друг другу, когда были еще совсем юнцами. Виктор поклялся ждать прихода Томаса столько, сколько понадобится, и когда он, наконец, придет, все будет готово для его войны.
Вот только спустя столько лет Виктор забыл об этом ожидании, его жизнь стала спокойной и даже монотонной. Виктору нравилось это, хоть оно и было странным, потому что в юности он думал, что никогда не насытится этим опасным азартом в смертельной игре на выбывание в иной мир. Печальная гниль в его глазах разрослась по всему телу и достигла сердца и того места, где у Виктора должна быть душа. Он достиг того порога, после которого печаль превращается в чувство глубокого раскаяния за содеянное, и в сожаление за то, что невозможно исправить.
Неприступный дом в горах, который Виктор купил еще тридцать лет назад, все это время пребывал в запустении, и надеялся так же, как и Виктор, что таким и останется до его смерти. Но от судьбы не уйдешь, ровно, как и от Томаса ван дер Мейера.
– Мои люди отвезут тебя, как только скажешь. Там надо бы прибраться, – ответил Виктор.
– Ничего страшного. Ты же знаешь, в своих кущах я люблю наводить порядок.
Томас улыбнулся и загадочно взирал на Виктора. Последний прекрасно понял намек.
Ветер за окном протяжно завывал, требуя, чтобы его впустили внутрь. Но в этом доме уже пребывал один ледяной ураган, собравший свои силы, и норовивший вот-вот вырваться на свободу.
Томас затушил сигару о фарфоровую пепельницу и встал с кресла. Он снял черное драповое пальто со спинки, неспешно натянул его на костюм и обмотался шарфом. Ему пора наводить порядок.
Виктор встал с кресла, но провожать друга не стал.
– Ты ведь готов? Ты собираешься войти в игру? – спросил Виктор.
Томас улыбнулся своей загадочной улыбкой и с вызовом взглянул на Виктора.
– Разумеется, мой брат. Я для того сюда и приехал. Настало время сеять хаос.
***
– Ну, как тебе?
Восторженный голос Изабеллы с уверенностью заявлял, что она довольна своей работой.
Нина смотрела на отражение в зеркале, и ей очень нравилась эта девушка. Ее медные волосы струились мягкими волнами до середины оголенной спины. Платье начиналось на пояснице, и, несмотря на то, что оно было безумно прелестным и даже пикантным с глубоким вырезом декольте и длиной до колен, а обтягивало Нину так, что на ткани не образовалось ни одной складки, Нина знала, что оно не подойдет для грядущего праздничного ужина.
– Чувствую себя голой, – откровенно призналась Нина.
Мия, сидевшая в кресле и распивающая шампанское, громко хмыкнула. Изабелла скрутила губы в злобную трубочку.
– О боже! Дайте ей махровый халат, и она будет чувствовать себя комфортно! – разозлилась Изабелла.
– Платье очень красивое, правда! Но оно не для меня, – Нина пыталась ублажить разгневанную женщину.
– Еще как для тебя! Посмотри на этих пухлых девочек! – Изи потрясла Ниниными грудями. – Они наконец-то появились и хотят отпраздновать свое возрождение в лапах какого-нибудь мужика!
На этот раз Мия откровенно расхохоталась. Изабелла ходила вокруг Нины и заставляла последнюю устраивать карусель вокруг своей оси.
– Ей не нужен мужик, у нее есть Эрик, – вставил Мия и перелистнула страницу модного журнала, которых в магазине валялось в огромных количествах.
– Кстати, где этот жеребец? Почему ты сегодня без него? – Изабелла расстегнула молнию сбоку и стала стягивать с Нины платье.
Нина чуть покряхтела, пытаясь не растянуть сей шедевр, выставляющий ее груди напоказ, и чуть погодя, ответила:
– У него много работы.
– Ха-ха! Работы! – Мия даже подавилась игристым напитком. – Он дни напролет пропадает в клубе.
– Вот же кобель! – выругалась Изи.
– Не то слово. Бросает ее мне, как ребенка, с которым надо сидеть, пока взрослые дяденьки развлекаются.
– Не обращай внимания, дорогуша! Все мужики – одинаковые! И они все – ходячие безмозглые пенисы! У них ничто больше не работает так точно и метко, как их ваньки!
– Ваньки? – не поняла Нина.
– Ага! Ваньки-встаньки!
Мия снова расхохоталась теперь уже на пару с Изабеллой.
– Мия, кто из компании подходит нашей куколке больше всего? – Изи плюхнулась в кресло рядом с Мией.
– Даже не знаю, – размышляла Мия. – Она вся такая мягкая воздушная и хрупкая как безе, что я бы, наверное, сказала Марк! Определенно Марк!
Нина стояла в нижнем белье посреди примерочной, пока женщины беззаботно обсуждали глупости.
– Не знаю. Мне, кажется, ей наоборот нужен кто-то сильный прочный твердый, как Роберт, – Изи окинула Нину измеряющим взглядом.
– Ей нужно кое-что другое твердое…
Женщины снова расхохотались, привлекая внимание парочки напыщенных покупателей, морщивших нос от столь дерзкого проявления эмоций.
– Плюнь на Эрика, он всегда был самолюбом! Относись к нему как…даже и не знаю…столько всего на ум приходит: мешок с деньгами, мускулистое тело, стоячий член и бесплатный кокс! Но ни в коем случае ни как к мужчине, способному любить. Он не знает, что такое любовь. Он знает только, как брать, отнимать и присваивать. Он недалеко ушел от примитивного варвара. Хотя должна признать, эта его дикая напористость чертовски возбуждает, – Изи причмокнула от воспоминаний.
