Наступила пауза, во время которой, как решила Грэйния, граф обдумывал предложение. Потом он сказал:
— Я постараюсь сделать все от меня зависящее, и я убежден, что наши собственные рабы останутся довольны и забудут о мятежных настроениях, если они у них были.
— Именно это я и надеялся услышать, милорд, и уверен, что губернатор одобрит ваше решение, — ответил Кэмпбелл и, помолчав, добавил: — Вам, леди Грэйния, я думаю, прискорбно будет услышать, что прежний губернатор, которого вы хорошо знали, убит повстанцами. Нынешний губернатор — лицо на острове новое. Само собой разумеется, он позже будет счастлив познакомиться с вами. Нет нужды особо распространяться, что в настоящее время он слишком занят для чисто светских встреч.
— Да, это понятно, — согласилась Грэйния. — Мы тоже будем очень заняты. Боюсь, что в последние два или три года мой отец несколько запустил дела на плантациях, и нам придется полностью посвятить себя работе.
— Уверен, что ваш муж отлично с этим справится. Подполковник допил пунш и встал.
— А теперь прошу простить меня, но мне пора в путь. Я должен возвращаться в Сент-Джорджес. Губернатор попросил меня выяснить положение в Сент-Дэвиде, а по дороге оттуда заглянуть в ваши места. Мне повезло, что я вас застал.
— Надеемся еще увидеть вас у себя. — Грэйния протянула Кэмпбеллу руку.
— Я тоже на это надеюсь, — ответил подполковник. — Теперь, когда наши планы прояснились, остается приступать к действиям.
Обмениваясь рукопожатиями с графом, он сказал:
— Всего доброго, милорд! Желаю вам успеха! Могу только выразить радость по поводу того, что вы здесь. Не знаю, известно ли это вам, но из служивших на «Героическом» уцелели очень немногие.
Граф проводил Кэмпбелла к выходу, возле которого его ждали верховая лошадь и человек двадцать конных солдат.
Бофор поглядел им вслед и вернулся в гостиную.
Едва он появился на пороге, Грэйния бросилась к нему и обняла.
— Милый, ты держался превосходно! У Кэмпбелла не возникло ни малейшего сомнения, что ты не тот, за кого себя выдаешь.
— За кого ты меня выдала, — поправил ее Бофор. — Это вышло на редкость находчиво и умно.
Он подвел ее к дивану, усадил и сам сел рядом, держа ее руки в своих.
Грэйния посмотрела на него вопросительно, и он сказал очень спокойно:
— — Это решение, которое ты и только ты можешь принять. Остаемся мы или уезжаем?
Грэйния ответила ему вопросом на вопрос:
Хотел бы ты жить здесь и заниматься плантациями, как предложил подполковник?
— Почему бы и нет? Плантации принадлежат тебе, я прекрасно понимаю, что дел здесь по горло, но с моим опытом мы с течением времени станем получать хороший доход.
Не дожидаясь ответа Грэйнии, он продолжал:
— Обосновавшись здесь, мы найдем работу для всех наших друзей, а тебе, дорогая, придется изрядно потрудиться, чтобы научить их английскому языку. На плантациях они и сами справятся с делом. Думаю, Лео найдет юридическую практику в Сент-Джорджесе, а если мы поведем себя по-умному, то плантации Родерика Мэйгрина перейдут к Андре и Жаку. В конце концов, все они очень неглупые и образованные французы. Ну а я… уж если я рискнул быть пиратом, то, без сомнения, могу рискнуть превратиться в английского плантатора. Но все это полностью на твое усмотрение. Если ты, моя любимая, предпочитаешь вернуться на Сен-Мартен, то я согласен.
— И продавать твои бесценные сокровища? — засмеялась Грэйния. — Конечно же, нет! Мы должны остаться здесь, а ты такой великолепный актер, что, я уверена, нас никто никогда не разгадает. Кроме того, нет больше никого из рода О'Керри и некому обвинить тебя в присвоении титула.
Граф наклонился и поцеловал ее.
— Тогда пусть будет, как ты хочешь, — сказал он, — а в будущем ты выберешь, быть ли тебе английской или французской графиней, и соответственно станешь обращаться со своими волосами.
Грэйния позвала Эйба.
— Слушай Эйб, — заговорила она. — Один только ты знаешь, что этот джентльмен на самом деле француз. Ты же слышал, что говорил здесь подполковник.
— Слышал, леди, — ответил Эйб. — Хорошие новости, очень хорошие! Мы разбогатеем. Все счастливые!
— Мы обязательно разбогатеем и будем счастливы, — подтвердила Грэйния.
— Одна немножко плохая новость, леди.
— Что такое?
— Новый губернатор забрал к себе матушку Мэйбл. Предложил большие деньги. Уехала она в Сент-Джорджес.
— Не огорчайся, Эйб. Теперь нам ничто не помешает попросить Анри заняться кухней. Ты прямо сейчас иди поскорее на корабль, попроси Анри прийти сюда и приготовить завтрак. И все другие пускай придут, его светлость расскажет о том, что решено.
Грэйния улыбнулась, именуя графа новым титулом, но Эйбу, как видно, это ничуть не показалось забавным. Он выбежал из гостиной, бегом протопал по лестнице с веранды и во всю прыть пустился через сад.
— Надеюсь, ты отдаешь себе отчет в том, за что берешься, — обратился Бофор к жене. — Тебе, моя радость, придется очень много работать, ну и мне, конечно, тоже.
— Но ведь это так восхитительно — работать вместе! — сказала Грэйния. — И я придумала тебе новое имя, английское. Я стану называть тебя Бэу на английский манер и Бофором по-французски. Кстати, англичане этим словечком обозначают тех, кто очень следит за модой, а ты в этом отношении превосходишь всех, кого я знаю.
— Если ты так считаешь, то я вполне доволен. Он обнял ее и добавил тихонько:
— Какое же это благословенное счастье, что мы нашли место, где можем трудиться вдвоем и любить друг друга… пока не придет пора уезжать домой!
— А что, если я захочу остаться здесь, когда придет эта пора? — спросила Грэйния.
Он пристально посмотрел на нее, стараясь понять, серьезно ли она говорит, и увидел, что она его просто поддразнивает. И близко-близко наклонившись к ней, заговорил:
— Позволь мне сказать тебе раз и навсегда, что куда поеду я, туда и ты со мной. Ты принадлежишь мне! Ты моя, и никакие страны и народы мира не в силах нас разлучить и запретить нам быть вместе.
— О, милый, именно это я и хотела тебе сказать! — вздохнула Грэйния. — И ты знаешь, что я люблю тебя.
Он почти грубо привлек ее к себе и поцеловал так, как целует мужчина, когда хочет показать женщине свою власть над ней, свою способность поддержать ее и защитить от любой опасности.
И Грэйния как никогда ясно поняла, что с ним она в безопасности и под защитой где бы то ни было, на этом острове или в любой другой части мира.
Его руки — вот она тайная гавань, недоступная страху, гавань любви.
Бофор продолжал целовать ее все крепче и настойчивее, и тогда она проговорила дрожащим голосом:
