Он замолчал на секунду, а потом сказал:
— Наверное, она правда очень хочет стать женой Comte.
— Но теперь… ты дашь… ей развод?
— Я уже отправил письмо своим адвокатам в Лондоне и просил их сообщить моей жене, что она будет свободна, как только оформят документы.
С этими словами, он обнял Атейлу:
— А потом, мое сокровище, я смогу просить тебя удостоить меня чести стать моей женой.
— Ты же знаешь… Ничего прекраснее не может быть для меня.
— Клянусь, я сделаю тебя счастливой! Но, моя дорогая, пока ты должна немедленно уехать.
Атейла застыла в изумлении, надеясь, что ослышалась.
— Уехать? — переспросила она. — Но… почему?
— Потому, моя радость, что я хочу заключить настоящий брак. Было бы большой ошибкой, если бы ты осталась здесь, хотя бабушка и присматривает за нами.
— Но… почему? Почему? — снова спросила Атейла.
— В Англии есть чиновники Высокого суда, которые в течение шести месяцев после того, как принято решение о разводе, следят за тем, чтобы не было никаких любовных связей.
— Шесть месяцев! — в смятении воскликнула Атейла.
— Это будет тяжело, очень тяжело, но потом мы будем вместе до конца жизни.
— Я не могу… потерять тебя, я не переживу, если потеряю тебя!
— О, моя дорогая, если бы ты знала, как много значат для меня эти слова! Но я должен на время расстаться с тобой, потому что я хочу защитить тебя не только от скандалов и сплетен, но и от себя.
Граф усмехнулся и добавил:
— Неужели ты думаешь, что я смогу жить в замке, рядом с тобой, и скрывать от всех, как сильно я люблю тебя и как безумно хочу?
Атейла понимала, что он прав, но ей было страшно расстаться с любимым.
— Ты говоришь, развод займет много времени. А вдруг, когда все закончится… ты поймешь, что больше не любишь меня?
— Этого не случится. Я люблю, обожаю, боготворю тебя. Я знаю — мы принадлежим друг другу и никто никогда не встанет между нами:
Он приподнял подбородок девушки и сказал:
— Поклянись, что любишь меня так же сильно, как я люблю тебя, и что никакой другой мужчина никогда не войдет в твою жизнь.
— В целом мире… нет для меня… никого, кроме тебя, — прошептала Атейла. — Я люблю тебя всем сердцем и душой и ужасно боюсь потерять.
Граф прижал ее к себе, и их губы слились в поцелуе.
Вновь словно солнечные лучи пронизали ее тело, огонь охватил их сердца, тела и души. В экстазе они парили на крыльях любви.
— Я люблю тебя… я люблю тебя… Когда ты целуешь меня… нет в мире ничего больше, — только ты и моя любовь, — шептала Атейла.
Граф продолжал ее целовать, и девушке казалось, что они больше не люди, а частицы звезд, неба, солнца, и нет им пути обратно на Землю.
Прошло немало времени, прежде чем граф смог выговорить тихо и неуверенно:
— Радость моя! Я должен рассказать тебе о том, что намерен предпринять.
— Что же? — спросила Атейла, испугавшись серьезности его тона.
— У меня есть тетя, которая живет примерно в пяти милях отсюда. Она вдова и очень добрая женщина. Я знаю, ей одиноко, потому что у нее нет детей. Она будет рада принять и тебя, и Фелисити.
— А… я смогу видеть тебя? Граф улыбнулся:
— Можешь быть уверена. Я буду приезжать полями, и мы будем встречаться несколько раз в неделю. Ну конечно, ты будешь привозить сюда Фелисити повидаться с прабабушкой.
— Ты… действительно… будешь приезжать?
— Не сомневайся! Нам будет тяжело, моя дорогая, но мы подождем. А потом, когда наконец мы будем вместе, мы быстро забудем все, что нам пришлось вытерпеть ради нашей любви.
— Ты уверен… что это самый лучший… путь?
— Это единственный путь. Если бы жена возбудила дело о разводе, вряд ли она выиграла бы. Всем известно, что она бросила меня и живет, как говорится, «в грехе». Могло случиться так, что мы остались бы в браке до конца жизни.
Атейла вскрикнула от ужаса, а граф продолжал:
— Не бойся, этого не случится! Но я борюсь за наше будущее, и мы должны быть очень, очень осторожны.
— Я сделаю все, как ты скажешь, — кивнула девушка.
Граф нежно посмотрел на нее.
— Любовь моя, когда ты станешь моей женой, я докажу, как сильно люблю тебя. У тебя будет все, о чем ты мечтаешь.
— Я мечтаю только о том, чтобы ты поцеловал меня, — прошептала Атейла.
Она увидела, как вспыхнули глаза графа. Он целовал ее до тех пор, пока оба они не задохнулись. Когда наконец она смогла заговорить, Атейла спросила:
— Как скоро нам с Фелисити придется… уехать?
— Я все устрою завтра и предупрежу тетю, чтобы на следующий день она была готова вас принять.
Увидев, как погрустнели глаза девушки, он добавил:
— У нас еще две ночи и целый день, моя дорогая. Ведь ты поужинаешь со мной сегодня?
— А разве я могу?
— Никто еще не знает о наших планах. Возможно, кое-кто из слуг удивится, что гувернантка ужинает с хозяином, но я надеюсь, что в будущем для них все станет ясно. Кроме того, я же сказал: за тобой присматривает моя бабушка.
— Ты не скажешь ей о нас?
— Зачем? — улыбнулся граф. — Уверен, она уже и так все знает.
Он заметил, как в страхе замерла девушка, и добавил:
— Не волнуйся! Бабушка так мечтает, чтобы я снова женился и чтобы у меня был наследник, что была бы рада любой женщине, а тебе, мое сокровище, особенно!
— Почему ты так думаешь?
— Потому что она уже давно любит тебя, хотя и не сомневается, что ты не гувернантка. Я представляю, как счастлива она будет узнать, кто ты на самом деле и кем был твой отец.
— Разве она тоже слышала о папе?
— А почему тебя это так удивляет? Я лично удивлен только тем, что она не узнала обо всем уже давно, — засмеялся граф. — Бабушка была в Северной Африке несколько раз вместе с моим дедом. Он был неутомимым путешественником и ужасно интересовался обычаями мусульманского мира.
— Это же замечательно! А ведь папа думал, что его книги читают только старые профессора да студенты, которым это положено по программе. И вот здесь, где я никак этого не ждала, я узнаю, что и сэр Кристофер, и ты, даже твоя бабушка знали о нем!
— И кто из нас важнее для тебя? — спросил граф.
— Ты, конечно! — Атейла потерлась щекой о его плечо. — Я так рада и так горда тем, что ты понимаешь, каким умным человеком был мой отец и какое значение будут иметь его труды об африканских племенах для тех, кто действительно захочет узнать больше об этом, пока совсем не известном континенте.
