И Панов, оставив в растерянности племянника Долговой, направился к своей машине. Уже подъезжая к дому, принял решение:
«При моих рискованных делах важна каждая мелочь. Если паренек все же подаст иск, подстрахуюсь и поставлю на могилке дешевую табличку с именем безвременно почившей женщины. Незачем выглядеть перед судьей бездушным эгоистом».
Мошенник и убийца был доволен: предстоящие мелкие расходы на обустройство могилы были ничтожны по сравнению с ожидаемой прибылью от продажи доставшейся ему ценой чужой жизни квартиры.
Квартиру он продал туристической фирме, отправляющей обеспеченных граждан за рубеж. Теперь, в комнатах, где жила Долгова, стоят компьютеры, и девушки в белоснежных блузках сноровисто оформляют путевки. И никто из посетителей даже не подозревает о трагической гибели одинокой женщины, жаждущей в конце жизни обрести тихое семейное счастье.
Другая трагическая история разыгралась на седьмом этаже. Когда хозяйка приватизированной квартиры Сурова пришла на консультацию, опытный адвокат сразу предупредил о негативных последствиях её решения:
– Вы выглядите намного моложе своих пятидесяти двух лет. Еще можете устроить свою собственную судьбу. А вы печетесь исключительно о взрослой дочери, которой хотите подарить свою приватизированную квартиру. И зачем вам это нужно? Напишите лучше завещание и зарегистрируйте у нотариуса. И когда наступит ваш час, дочка, на законных основаниях, вступит во владение жилплощадью. А подписав сейчас договор дарения, вы уже не будете хозяйкой в доме.
– Послушайте, я знаю свою дочь лучше, чем вы. Она нежный заботливый человечек. Постоянно слышу: «Мамочка что тебе нужно? Только скажи и я все сделаю для тебя». Так что мне лучше знать, кому я дарю квартиру. Я лишь хочу получить консультацию: будет ли она платить налог на подаренную квартиру в большем размере, чем получив жилплощадь по завещанию.
– Здесь разницы нет. Согласно статье статьи 217 Налогового кодекса РФ, близкие родственники освобождаются от уплаты налога и при дарении, и при обретении квартиры по завещанию. И все же, исходя из собственной адвокатской практики, я советую составить завещание, а не договор дарения на квартиру.
– Спасибо, но я своего решения не изменю. Если бы вы знали мою девочку, то не давали не нужных советов: золотой ребенок, все мне завидуют.
Старый адвокат лишь в сомнении покачал головой:
«Как бы этой доверчивой женщине не испытать в будущем разочарования».
Прошло девять месяцев. В юридическую консультацию вновь пришла Сурова, в которой адвокат не сразу узнал еще недавно холеную, уверенную в себе женщину. Посетительница сразу перешла к делу:
– Вы меня, надеюсь, помните? Так вот, теперь я хочу отменить договор дарения.
– А что случилось?
– Полгода назад моя глупая дочь влюбилась в приезжего гастарбайтера. Мигом выскочила замуж и привела его в наш дом. Парень, явно, не нашего круга: ест масло с ножа и так шумно хлебает суп, что брызги летят во все стороны. Я месяц терпела, а потом стала прививать ему хорошие манеры. Он обиделся, начались скандалы. А дочка неожиданно взяла его сторону. Я, видите ли, мешаю их возвышенной любви. А вчера напрямую заявила, что я могу убираться из дома, если мне плохо жить с ними вместе. Так и сказала: «Ты здесь теперь не хозяйка. Можешь выметаться из дома, хоть на автобусную остановку». Подскажите, как я могу аннулировать договор дарения.
– К сожалению, назад хода нет. Если бы вы послушали меня и составили завещание, то по статье 1130 Гражданского кодекса, могли отменить его в любой момент. А подписав договор дарения, вы перестали быть собственником и уже не можете распоряжаться квартирой. Хозяйкой теперь является ваша дочь.
– Так что же мне делать?
– Смириться и жить тихо, не вмешиваясь в дела молодой семьи.
– Ни за что! Я не примирюсь с этим тупым валенком.
– Ну как хотите. С юридической точки зрения я вам помочь не могу. Надо было слушать меня раньше.
Обреченно сгорбившись, постаревшая женщина покинула консультацию.
…А апрельским весенним днем, в дежурной части отдела полиции раздался звонок. Взволнованный женский голос сообщил:
– У нас в подъезде соседка Сурова хочет повеситься. Зацепила веревку за ручку окна, накинула петлю на шею. Запрещает к ней подходить: сразу веревку вокруг шеи туже затягивает.
Услышав адрес, дежурный окликнул участкового Локтева:
– Иван Сергеевич, сходи по известному тебе адресу. Там опять Сурова чудит, показательный суицид демонстрирует. Дочку на испуг берет.
– Да уж надоело туда бегать. За последний месяц в пятый раз трагическую сцену разыгрывает.
– А дочь, по ходу, не особо реагирует?
– Да куда там! Мать после скандала на неделю из дома уходила. Пустые бутылки по помойкам собирала и ночевала под дверьми на рваном тюфяке. Думала, что вид несчастной бомжихи дочку смягчит. Не тут-то было. Дочь твердит, что теперь она в доме хозяйка, а мать, желающая ее развести с мужем, пусть катиться подальше и не мешает их семейной жизни. Вот Сурова и пошла на крайние меры. Только жильцов зря будоражит. Ну ладно, пойду, утихомирю народ.
Когда Локтев прибыл на место, то сразу понял, что опоздал: тело несчастной женщины уже безжизненно висело в петле:
«Ну, вот и отмучилась бедняга. Хотела в очередной раз напугать дочку, но, по-видимому, не рассчитала. Ноги вполне могли заскользить по гладкому кафелю и петля затянулась. Может быть, это и к лучшему для разочаровавшейся в своей безоглядной материнской любви женщины».
Происшествие было будничное, не требующее особых усилий по сбору доказательств. И Локтев, начал вызывать следственную группу и машину скорой помощи. Вокруг толпились соседи, осуждая дочь погибшей. А та, выглянув на мгновение из дверей на лестничную площадку, где висело тело ее матери, поспешила вновь укрыться от людских пересудов в квартире, ставшей ее собственностью по договору дарения. Через месяц, избегая сплетен, дочь Суровой, поспешила обменять жилплощадь, и переехала в дальний район Москвы. А новый владелец, организовал в квартире продажу ширпотреба из Китая. Жильцы часто вспоминают Сурову, сделавшую отчаянную попытку вернуть себе любовь дочери ценой собственной жизни. Но былого не вернуть.
А трагические истории в наше неспокойное время продолжали волновать жителей старого арбатского дома. Через три месяца после смерти Суровой, новая криминальная весть поразила жильцов. За два дня до шумного скандала, сыщику Дымову позвонил агент Хромов и попросил об очередной встрече. Дымов направился в парк, где в условленном месте на скамейке его уже ждал информатор. Он сидел с бутылкой пива в руке и расстегнутой рубашке, выставив напоказ тюремные наколки. Сыщик присел рядом и предложил:
– Давай излагай скорее. Не хочу, чтобы нас видели вместе.
– Привет, Дымов. Тут внезапно крупное дело наметилось. Одна баба, у которой я раковину менял, увидев мои «визитки» на груди предложила замочить одного типа.
