Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
Девин повернулась к матери.
– А разве на вечеринке будет козел? – смущенно поинтересовалась она.
Эби все утро провела в домике под номером два, который она всегда оставляла в резерве для юных мамочек, желающих немного отдохнуть от вечно орущих детей. Она прилегла на выцветший диван в гостиной и уснула, а когда проснулась, небо показалось ей низким и мрачным. Неужели она проспала до вечера? Эби посмотрела на ручные часы. Всего лишь час пополудни. Но она пропустила обед, и в животе у нее заурчало.
Эби медленно поднялась. В коленях захрустело, она потерла их и только потом выпрямилась, подошла к окну. Зонтики над столиками качались от ветра, который гнал по поляне опавшие листья. Они шустро летели наперегонки, будто торопясь спрятаться в безопасное место. Небо и впрямь налилось свинцом. Вспышка молнии осветила верхушки деревьев за озером. Сухие грозы – не редкость в этом районе. Без дождя, зато эффект потрясающий. Прошло несколько лет, пока Эби и ее близкие это поняли. Небо, бывало, потемнеет, поднимется ветер, и они носятся по лужайке, спасая от дождя вещи, убирая скатерти и еду. Не сразу до них дошло, что ничего страшного не случится. Если над «Потерянным озером» и шел когда-нибудь дождь, то реденький – будто старушка поливала цветочки из старой лейки. Он никогда не начинался внезапно, о его приближении можно было узнать заранее. Всегда спокойный, моросящий, почти бесшумный. Джордж, помнится, смеялся, мол, когда в грозу над «Потерянным озером» разразится ливень, тогда и придет время беспокоиться.
Эби вышла из домика и направилась на лужайку; ветер играл ее волосами, воздух наэлектризовался. Она вытянула руки вперед и подняла лицо к небу. Закрыла глаза и стала ждать. Сердце стучало часто, словно напоминало, что она жива. Пальцы покалывало, они накапливали энергию, в них будто формировалась некая твердая субстанция, которую она скатает в шар и зашвырнет подальше.
Она все ждала и ждала.
Прошло несколько минут, ветер стих, и небо просветлело. Гроза миновала, не уронив ни капли.
Эби опустила руки и открыла глаза.
Хорошо.
Значит, еще не время для беспокойства.
Она пошла к главному зданию. В столовой уже убрали после обеда, и она заглянула в кухню. Там Лизетта вынимала разные формы для выпекания торта и прочие замысловатые приспособления для выпечки. Может, ее отец и был знаменитым поваром, но что касается выпечки, тут Лизетта всему научилась сама и очень этим гордилась.
– Занималась описью и нечаянно уснула, обед пропустила, – сказала Эби, подходя к холодильнику и доставая гроздь винограда. – А где все?
«Скоро придет Джек. Поможет мне с тортом», – написала Лизетта.
– Джек? Придет в кухню, сюда? – Эби удивленно вскинула брови. – А что подумает Люк? – Эби показала рукой на пустой стул в углу.
Когда Эби заговаривала о Люке, Лизетте всегда становилось неловко.
Эби слишком хорошо знала: если на порог приходит горе, нельзя переступать некие границы. Отмахнешься, и горе уйдет, но потом нахлынет с новой силой, когда ждешь его меньше всего. Позволишь ему остаться, дашь постоянное место в своей жизни, горю станет в ней очень уютно, оно приживется и никогда больше не покинет тебя. Лучше всего относиться к горю как к гостю. Ты принимаешь и ублажаешь его, а потом провожаешь: пусть идет своей дорогой.
Лизетта слишком долго позволяла Люку оставаться рядом.
«Я с Люком не разговариваю», – написала она.
– Он согласен со мной, это правда? Насчет вас с Джеком.
«Вы с Люком все время пытаетесь сделать меня счастливой без тебя. А что толку? Разве я могу быть без тебя счастлива?»
Эби прочитала и помотала головой.
– Мало ли что может сделать тебя счастливой. Не только Люк или я. Готова поспорить, что Люк бы со мной согласился.
Лизетта подняла глаза к небу и написала: «Зачем мне вас слушать? Люк еще ребенок, а ты уже старая».
Эби не удержалась и рассмеялась:
– Это я старая? На себя посмотрите, мисс! Тоже мне, молодая.
Лизетта только руками взмахнула – так европейцы выражают свое раздражение даже спустя пятьдесят лет пребывания на американском Юге. Как Лизетта ни старалась, а она действительно старалась, ей не удавалось выглядеть как местные женщины. Чтобы понять это, вовсе не обязательно слышать голос или акцент.
– И где же все остальные? – повторила Эби вопрос, отрезая краюху ежевичного хлеба, пока Лизетта не убрала его.
Лизетта вздохнула и написала: «Разрабатывают план твоей вечеринки».
Эби отвернулась, чтобы Лизетта не видела, как она приложила руку к груди, где отчаянно забилось сердце. Гости устраивают прощальную вечеринку. Джек приехал за Лизеттой. Уэс продает свою собственность. Это она привела механизм в движение. Эби понимала, что так будет лучше. Она не смогла сохранить это замечательное место.
Эби пошла к конторке, села на стул, откинулась на спинку, чтобы посмотреть в окно и еще раз проверить, нет ли дождя. Нет, никакого дождя, светит солнце. И озеро словно хочет сказать, мол, не беспокойся, все будет хорошо. Но у Эби все равно на душе кошки скребут.
Зачем еще искать какие-то знаки, которые говорили бы ей, что она должна остаться?
Приехав в центр Сулея, Кейт отдала девушке-продавщице новый список продуктов, составленный Лизеттой. Бриттани сказала, что минут за тридцать соберет все необходимое, и Кейт с дочерью решили прогуляться по площади, разглядывая витрины антикварной лавки, галереи, чайного и книжного магазинов. Следующие несколько зданий занимали учреждения – юридическая контора, типография, офис агентства недвижимости, над которым располагалась школа танцев. Кейт собралась уже поворачивать обратно, но Девин захотела пойти дальше.
Тогда-то они и увидели заведение под названием «Пицца на все руки», которое находилось на другой стороне площади.
Кейт остановилась перед витриной. Как и на фургоне Уэса, название «Пицца на все руки» было выведено по трафарету на стекле, рядом – карикатурное изображение улыбающегося толстяка с поясом для инструментов. Солнце светило со спины, и стекло витрины превратилось в отличное зеркало.
– А пахнет ничего себе, – сказала Девин.
Она наклонилась к витрине и приложила ладошку к стеклу, стараясь заглянуть внутрь.
– Мы ведь недавно пообедали.
– Не хочется говорить тебе, мамочка, но, видишь ли, я не люблю пюре из тыквы. Мне ведь всего восемь лет, – протянула Девин, словно ее попросили ни много ни мало повести машину.
Кейт засмеялась и открыла дверь.
Они вошли и неожиданно оказались в странном интерьере – за исключением черно-белой плитки на полу, здесь царило буйство красок. Стены были оклеены рекламными плакатами кинофильмов и обложками музыкальных альбомов восьмидесятых годов. У дальней стены в глубине помещения стоял агрегат со старыми добрыми видеоиграми: «Пэкмен», «Данки Конг», «Фроггер».
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
