Книга Очень тонкая сталь - Сергей Самаров

— Сколько я должен за месяц тренировок? — сразу спросил я.

— Вообще-то у нас месяц занятий стоит восемь тысяч рублей. Но допускается оплата частями. Тебе, как бойцу известному, можно сделать пятидесятипроцентную скидку.

— Не откажусь, — согласился я, памятуя, что должен демонстрировать хроническую болезнь современного мира — недостаток средств.

— Ты уж извини, Алексей, я наводил справки насчет тебя. Что ты там натворил? Мне такие справки навести было необходимо, поскольку меня попросили взять тебя работать в охрану. У нас Первый отдел строгий, могут ко всему придраться. Ты сможешь попросить с места службы хорошую характеристику? Иначе могут возникнуть вопросы. Обычно людей с судимостью у нас в охрану не берут. А у нас объект режимный. У тебя же, как ни посмотри, приговор Трибунала за спиной. В принципе, твое дело не такое уж и серьезное. Мне сказали, у тебя был при себе пистолет, но ты им не воспользовался.

— Да, так и было. Зачем пистолетом пользоваться, если руки есть. Характеристику сделаю. Уже после моего увольнения у нас комбат сменился. С новым комбатом у меня отношения хорошие. Думаю, он напишет нормальную характеристику. Я позвоню ему. Скан-копии будет достаточно, или обязательно требуется оригинал?

— Оригинал, конечно, лучше, но и скан-копия пойдет, если нет возможности оперативно переслать. С тебя еще автобиография и подробный послужной список. Но послужной список — это уже на бланке в Первом отделе заполнишь.

— И долго допуск делают?

— По-разному бывает. Бывает, до месяца тянется. Это уже как в ФСБ расстараются.

— Я у брата остановился. У него жена — полковник ФСБ. Кажется, в «Альфе» служит. Она может поспособствовать?

— Если возьмет на себя такую работу, это вообще все проблемы снимет. Как у нее фамилия?

— Как и у меня — Ветошкина. Полковник Ветошкина. А в честь чего у вас такие строгости?

— Ну, понимаешь, у нас научное учреждение, связанное с военными заказами, и за три месяца на территории лаборатории, дважды во дворе, один раз — прямо в лабораторном корпусе, правда, в ночное время, были убиты три специалиста. Все трое одинаково — удар ножом ниже пояса. Странный какой-то удар. Тем не менее к нам особое внимание, поскольку все сотрудники охраны у нас — в большинстве своем специалисты ножевого боя. Подозрения у следствия были, но нам ничего предъявить не смогли. Я вообще подозреваю, что это намеренная попытка «перевести на нас стрелку». Своего рода маскировка, ложный след. Кроме того, у нас не существует такого понятия, как удар ножом ниже пояса. Такой удар в принципе не отрабатывается.

— Да, кто-то умно просчитал последствия такого убийства, — согласился я. — Тут не захочешь, на охранников подумаешь… Только какой смысл ниже пояса бить?

— Видимо, из опасения, что жертва бронежилет носит. Ладно… Ты сегодня заниматься собираешься? — кивнул Немчинов на мою спортивную сумку. — Сейчас у нас группа начинающих. В следующей группе ребята будут посерьезнее. Лучше на следующие занятия. Через два часа. Там и друг твой подъехать должен. Он мне звонил сегодня.

— Мы с Ивоном договаривались. Ему трудно придется — правая рука в гипсе, правая ключица — в «шине».

— Пусть левой рукой работает. Ты же, насколько я помню, двурукий, с любой руки работаешь… И даже, помнится, на «показухе» демонстрировал как-то бой одновременно двумя ножами.

— Было дело. Только «показуха», сам понимаешь, это цирк для несоображающих. Как в рукопашном бою. Там посмотришь со стороны, думаешь, да как они друг друга не поубивают… Я много раз такое слышал. А вот чтобы убивали, не слышал ни разу…

Здесь я лукавил. Двуручный бой, то есть бой двумя ножами одновременно, входит в систему подготовки офицеров спецназа ГРУ. Там существует особая специфика тактики и применения оружия, совсем не такая, как в обычном спортивном бою. Офицер, вооруженный двумя ножами, в реальной обстановке несравненно опаснее любого специалиста с одним ножом, потому что блокирование ударов производится не рукой, а остро отточенным лезвием, и «однорукий» специалист очень быстро оказывается безоружным и ослабленным от потери крови.

Однако объяснять это Немчинову я не собирался. Он обучает всех желающих. А всем такие знания давать ни к чему, как ни к чему давать, например, навыки боя стиля «ядовитая рука». Даже у нас в спецназе ГРУ этим стилем владеют единицы, в том числе, кстати, и я. И я обучен наносить одиночный удар в конкретную точку так, что это в состоянии убить человека. Только следует хорошо усвоить, когда и в какую точку удар наносится. Здесь много составляющих факторов. Сказывается и влияние фазы луны, и время суток, и еще много важных вещей. Многочисленные легенды об этой системе только «подливают масло в огонь», разжигают ажиотаж. Существует много придумок, например, про «отложенную смерть», когда человека ударили в какую-то точку, а умер он только через три дня. Это все, конечно, чепуха, сказки. Тем не менее сама система настолько опасная, что всех подряд обучать ей запрещается. Запрещается обучать даже солдат спецназа, хотя отдельные элементы солдатам приходится все же давать.

— Значит, ты дождешься основной группы? Тогда, может, поможешь мне тренировку с новичками провести?

Немчинов сразу попытался меня загрузить. Я отказался очень неуверенно:

— У нас с тобой разные системы подготовки. То, чему обучаешь ты, мне может показаться неприемлемым.

— Это ты относительно стойки и удара ножом от пояса? — Он, оказывается, был уже в курсе моей схватки на стоянке такси.