ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
К вечеру девятого дня спасатели уже не могли откладывать свое возвращение. Никогда в жизни им не приходилось испытывать такой печали как по пути к станции Кингз-Кросс. Вернуться с позором… Сознавать, что они потерпели полное поражение…
Вакса, бережно прижимавшая к себе чемодан с туманчиком, была бледной и молчаливой, и это беспокоило остальных. Они ожидали, что маленькая ведьма начнет ругаться и топать ногами после того, как Бен снова отказался уйти с ними, но она вела себя подозрительно тихо.
Они ждали до последней минуты, стараясь убедиться в том, что Бен полностью пришел в себя после травмы. Он твердил им, что чувствует себя великолепно. Он помог им прибраться в летнем домике, выполняя работу со свойственной ему аккуратностью и энтузиазмом. Из-за этогопрощание сделалось еще горше они хорошо помнили тот момент, когда впервые увидели Бена в окне «Замка Троттл». Как счастливы они были, считая его Принцем!
Но решение Бена оставалось непоколебимым: он не бросит свою бабушку.
— Скоро ей сделают операцию, — сказал он. — Я не могу оставить ее одну. Может быть, я приду в следующий раз, когда гамп снова откроется.
Потом он отвернулся, и все поняли, как ему тяжело. Но Вакса не вышла из себя, как обычно, она лишь пожала плечами и отошла в сторону.
Призраки ждали их на тринадцатой платформе. Они выглядели глубоко потрясенными, хотя с тех пор, как гарпии вылетели спасать Реймонда, прошло уже несколько часов.
— Это было похоже на армию мертвецов, — сказал Эрни, качая головой. — Я не хотел бы оказаться в шкуре Реймонда ни за какие коврижки. Совсем недавно отсюда уехала ремонтная бригада: они весь вечер искали затор в канализации.
В самом деле, тухлый запах гарпий все еще висел в воздухе. Даже пауки, облюбовавшие старые сломанные часы, казались оцепеневшими.
Пришла пора прощаться. У всех было тяжело на душе. За девять дней совместной работы призраки и спасатели очень привязались друг к другу. Но когда Кор спросил у Эрни, не хотят ли призраки уйти через гамп, тот отрицательно покачал головой.
— Призраки есть призраки, а островитяне есть островитяне. Представляете, что может случиться с этим местом, если мы перестанем охранять его?
Великан озабоченно поглядывал на крышу станции.
— Может быть, пойдем? — неуверенно предложил он. — Я не хотел бы оказаться под этими пахучими леди, когда они вернулся.
Никому этого не хотелось. Более того, никому не хотелось видеть Принца болтающимся в когтях гарпий, словно дохлый мышонок.
Они вошли в гардероб и обменялись последним рукопожатием. Брайан, призрак линейного контролера, даже прослезился.
— Пожалуйста, Герти, возьми у меня чемодан с туманчиком, — неожиданно попросила Вакса — У меня очень устали руки.
Фея кивнула, и Вакса решительно направилась к открытой Двери.
— Я пойду первой, — предупредила она. — Я соскучилась по сестрам и хочу побыстрее встретиться с ними.
Спасатели поверили ей, и это говорит о том, насколько усталыми и расстроенными они были в тот момент.
Войдя в палату, Бен увидел, что кровать Нэнни отгорожена от остальных ширмой, задернутой белой занавеской.
— Ее уже прооперировали? — спросил он у медсестры.
— Нет, Бен, — ответила Челеста, дежурившая в этот вечер. — Ее не будут оперировать. Она… очень больна. Ты можешь просто посидеть рядом с ней. Я знаю, ей хотелось бы поговорить с тобой, но она вряд ли сможет тебе много сказать.
Бен отодвинул занавеску и сразу же увидел перемену, произошедшую в Нэнни. Ее лицо стало крошечным; она выглядела так, словно больше не принадлежала этому миру. Но когда он поставил свой стул рядом с постелью и потянулся к ее руке, костлявые высохшие пальцы крепко сжали его ладонь.
— Одурачила их! — неожиданно ясным голосом произнесла Нэнни.
— Ты имеешь в виду операцию? — догадался Бен.
— Да. Отправиться на небо, утыканной трубками! Сказала им… мое время закончилось.
Ее глаза закрылись, потом она с усилием подняла веки.
— Письмо… — прошептала она. — Возьми его. Сейчас же.
Бен повернул голову и увидел на тумбочке белый конверт, адресованный ему.
— Хорошо, Нэнни.
Она наблюдала за ним, не сводя с него глаз, пока он брал конверт и клал его в карман. Теперь она могла уйти.
— Ты хороший мальчик… Мы не должны были…
Ее голос уплыл куда-то вдаль, дыхание сделалось частым и неровным. Лишь ее рука по-прежнему крепко сжимала ладонь Бена.
— Поспи, Нэнни, — сказал он. — Я буду рядом.
И он остался рядом, а часы бесстрастно отсчитывали минуту за минутой. Именно это ему следовало делать сейчас: сидеть рядом с Нэнни и не думать ни о ком другом. Не позволять своим мыслям следовать за Ваксой и остальными, возвращавшимися домой… Не жалеть себя. Просто быть рядом с Нэнни до тех пор, пока она нуждается в нем.
Сестра, дежурившая в ночную смену, дважды входила в палату и каждый раз видела мальчика, неподвижно сидевшего возле кровати. Когда она пришла в третий раз, он спал, сжимая холодные пальцы своей бабушки.
Сестра осторожно разбудила его и рассказала, что произошло.
Трудно было поверить, что он остался совсем один. Смерть человека, даже когда ожидаешь ее, оказывается непохожей на твое представление о ней.
Медсестра отвела Бена в комнату отдыха и угостила его чаем с бисквитами.
— Я созвонилась с людьми, которые собираются забрать тебя, и они уже выехали, — неожиданно сказала она. — Теперь ты будешь жить в новом доме.
Бен поднял голову.
— Миссис Троттл договорилась насчет тебя, Бен. Она говорит, что нашла для тебя замечательное место — школу, где учат самым разным вещам. Ведь теперь, когда твоя бабушка умерла, тебе, наверное, не захочется жить вместе со слугами.
Бен невероятно устал и почти не осознавал ее слов.
— Я ничего не знал об этом, — пробормотал он.
Медсестра похлопала его по плечу. Миссис Троттл, разговаривавшая с ней по телефону, показалась ей такой доброй и участливой, что у нее не возникло никаких подозрений.
— А вот и они! — воскликнула она.
Двое мужчин вошли в комнату. Оба носили хорошего покроя костюмы, один — в полоску, другой — светло-серый, и галстуки в крупный горошек. Певрый зачесывал свои длинные темные волосы за уши, оставляя пробор посередине; у второго на голове росла шапка светлых курчавых волос. От обоих сильно пахло лосьоном после бритья, но ногти у них были грязными и нестрижеными.
Бен сразу же невзлюбил их: они показались ему какими-то маслеными и явно не заслуживающими доверия. Он отступил назад.
