Видимо, теперь будет так.
* * *
– Вживую эта группа звучит, как звучал бы водопад в очень тихой ночи. Мерный гул падающей воды, голоса ночных птиц, осторожное дыхание того, кому почему-то не спится и кто вышел подышать на крыльцо. Какая-нибудь богами забытая полупустая деревня, и идти босиком по холодным доскам зябко, но здорово после дневной жары. Где-то в чаще шумит водопад, а у тебя под него бьется сердце, и прямо сейчас под отсветом южных звезд для тебя все возможно…
Марина всегда слушает эту передачу с самого начала до самого конца. Три раза в неделю, с полуночи до часу, отложив все дела. Включает приемник без десяти двенадцать, раскладывает на столе бумагу и карандаши, ставит баночку для воды и коробку с акварелью и начинает ждать.
Рисовать Марина не умеет. Просто водит карандашом по листу, как захочется, пытается уложить на бумагу ту странную музыку, которая получается из слов ведущего, композиций, которые он ставит, и ощущения, солнцем горящего между тремя опорными точками: голосом, музыкой и Марининым сердцем. Когда она, не выдержав собственной благодарности, первый раз позвонила в эфир (дозвониться было не сложно – ночь, все дороги, лифты и каналы связи пусты) и рассказала, что давно мечтала хоть как-нибудь рисовать, и наконец получилось, и спасибо за это, боги, какое же вам спасибо, ведущий, обычно не лезущий за словом в карман, очень долго молчал прямо в эфир, а потом дрогнувшим голосом поблагодарил за звонок и попросил звонить еще.
Марина звонила.
Пару раз за посторонние разговоры в эфире Гэри влетело, но пример Йоханнеса оказался крайне полезным: если сочетать умение договариваться с острым взглядом и при этом не сдерживать бездну, которая так и рвется у тебя изнутри, лишний раз спорить никто не будет. Так что – «да, вообще-то, разговоры со слушателями только добавляют программе обаяния», и «главное – не перегибай», и «ну ты и сам все знаешь».
Марина звонила не каждый раз, иногда раз в неделю или даже две, но знать, что она наверняка слушает, было для Гэри достаточно. Как достаточно было прийти домой, сделать заработавшемуся над сложным рисунком Чарли чай с бутербродами и рассказывать о прошедшем дне, пока друг, ожидаемо забывший поесть, с аппетитом все это уплетает.
Случались и другие звонки, от таких же полуночников-меломанов, как и сам Гэри, и тогда дискуссии о музыке растягивались далеко за пределы эфирного времени. Сначала начальство продлило программу до двух часов, а потом и вовсе отмахнулось: зарплату, мол, не повысим, но если тебе охота трындеть по ночам забесплатно, трынди на здоровье, лишь бы тебя кто-нибудь слушал.
В этом Гэри был с ним полностью солидарен.
* * *
Больше всего он любил приходить в эфир прямо с концерта. Пока музыка и яркое людское время, которое неизбежно переливается через край во время живых выступлений, еще горят у него внутри, пока еще остро все то, что пропускаешь через себя, отражая и проживая по кругу, пока чувствуешь себя настоящим.
Гэри очень хотелось поделиться этим ощущением, знать, что кто-нибудь чувствует то же самое, но сколько он ни рассматривал публику, ничего подобного ни в ком никогда не видел. Йоханнес слушал похоже, но далеко не так сильно, и мгновенно прятал все почти без остатка. По нему никогда было не различить ничего, кроме ярости, а от нее Гэри быстро уставал даже в те редкие дни, когда буран все-таки соизволял явиться его проведать.
– Этих ребят нужно слушать вживую, когда хочешь вернуться из мертвых, – говорит Гэри вместо вступления к очередному эфиру. Впервые он попал на их выступление вскоре после ухода Чарли и с тех пор знал, где искать утешения, когда снова угораздит особенно больно скучать. – У них будет еще два концерта в ближайшее время, очень советую не пропустить. Я, по крайней мере, уж точно намерен быть там.
В студии раздается звонок, и в ту же секунду Гэри уже знает, кто ждет его на том конце провода.
– Здравствуй, Марина.
Пусть думает, что он слегка телепат, чуть-чуть маг и кудесник и совсем капельку просто знает свое любимое дело.
– Привет. Слушай, я завтра тоже собираюсь на этот концерт… Хотела спросить, можно ли будет тебя там поймать.
Полуночники-меломаны, с удовольствием наблюдающие за развитием мнимого романа между диджеем и его поклонницей, наверняка сейчас навострили уши. Гэри достаточно голоса Марины, чтобы понять, что девушку действительно больше интересует музыка, чем он сам, вернее, ее интересует он как способ воспринимать музыку, но зачем же отказывать людям в маленьком развлечении? Тем более что совсем скоро он попросит у Марины номер телефона и будет звонить ей сам.
– Конечно, можно. Как придешь, просто позови меня, можно шепотом, и я тебя найду, – растерянная пауза, краткое наслаждение розыгрышем (тоже наследие Йоханнеса), смех по эту сторону трубки. – Шучу. Я буду стоять с табличкой «Марина», как в аэропорту, не пропустишь.
Люди смешные, они совсем ничему не верят, так что можно выбалтывать правды практически сколько влезет, и никому даже в голову не придет, что ты это всерьез.
* * *
– Гэри, – шепчет Марина, сама не зная зачем.
Ее бы никто не услышал, даже если бы в зале было тихо и пусто, а тут огромная толпа, музыканты настраиваются, публика смеется, официанты звенят посудой, хорошо еще, что ничего не бьют. Марина не большой любитель ходить по таким местам, особенно в одиночку: кажется, что абсолютно все здесь друг друга знают, сто лет уже ходят сюда каждый день, а она чужая, ей неуютно, тоскливо и ужасно хочется убежать.
– Привет, – раздается за спиной у Марины знакомый голос. Надо же, даже табличку сделал, как обещал, хотя совершенно неясно, как в итоге ее узнал. Видимо, такая растерянная и испуганная она одна на весь зал. Ну и ладно.
Ожидала, что он моложе. Совершенно мальчишеский голос, а лицо очень серьезное, и когда он перестает улыбаться, сразу кажется лет на пятнадцать старше. Интересно, какой из этих двух вариантов – правда?..
– Пошли, я покажу тебе самое козырное место! – смеется Гэри как старый знакомец, и Марина позволяет себе поверить в эту иллюзию. В конце концов, она пришла сюда, чтобы посмотреть на музыку его глазами, а для этого нужно довериться. Хотя бы на пару часов, а там разберемся.
* * *
Сердце колотится как сумасшедшее. Музыканты играют вступление к первой песне.
Пару раз Гэри уже пробовал транслировать свои ощущения в случайных знакомых, которые напрашивались с ним на концерты, но в первую же секунду людей словно бы било током, они морщились и инстинктивно отодвигались, хоть и не понимали, что источник избыточно сильного и от того неприятного ощущения стоит рядом с ними и только что незаметно, как бы задев, коснулся их плечом. Гэри давно смирился и перестал пытаться, но сейчас не сможет себе простить, если не попробует в самый последний раз. Она точно может его услышать. Она уже слышала: рисовала под его рассказы, как раньше Чарли, пытаясь увидеть глазами то, что видит сердцем – своим и его, вместе, через слова. Так что, может быть, вдруг?..
