— Но здесь все наоборот, Мона! Здесь получается, будто эта девушка, Магали Варрон, старалась заменить жертву, самой выступить в роли добычи. Словно привлекала к себе хищника, пока он наконец не нашел ее…
— И сама доделала за него его работу, — добавила Мона. — И даже обмотала орудие убийства вокруг собственной шеи. Последний совершенный ею поступок.
Я не ответил. Несколько секунд я слушал шум прибоя, а потом нежно поцеловал ее в губы, проводя рукой по изгибам ее дельфиньей кожи. Когда рука моя спустилась на бедра, Мона тяжело задышала. В крошечном кармашке ее комбинезона я нащупал что-то плотное. Пальцы скользнули в кармашек и вытащили желтую косынку.
— Это для волос, — прошептала Мона. — Чтобы не мешали.
Косынка заскользила в моих пальцах. Без всякой задней мысли я поднял руки и, держа кусок ткани за оба конца, приблизил к ее подбородку.
Медленно.
— Интересно, сколько времени понадобится, чтобы затянуть эту штуку?
Я еще ближе приблизил шелк к ее шее. В следующее мгновение взор Моны потух.
В ее глазах я прочел страх. Внезапный и неизбывный ужас.
Какой кретин!
Я тотчас опустил руки; но зло свершилось.
— Пожалуйста, Джамал, не играй в такие игры… — произнесла она, и в голосе ее зазвенели слезы.
— Прости меня. Я не хотел… — промямлил я.
Она вырвала косынку у меня из рук.
— Оставь. Это мне надо извиняться, это глупое предчувствие.
Она уставилась на свисавшую с ладони желтую ткань.
— Хочешь знать, в чем я уверена, Джамал?
— В чем?
— Что это невозможно.
Глядя на высившийся перед нами обрыв, на бункер, на овец, на то самое место, откуда вчера упала Магали, она повторила:
— Невозможно, чтобы девушка во время падения с высоты обернула платок вокруг шеи.
Решительным жестом Мона сложила руки, потом отвела их за голову и стянула желтой косынкой волосы на затылке.
Сколько времени ей понадобилось? Менее секунды?
— Это не вопрос времени, Джамал! — резко произнесла она. — Быть может, это возможно, так сказать, технически. Но ты представляешь? Выполнить это движение, паря в воздухе, вернее, падая как камень. Точно рассчитанное движение… Абстрагируясь от всего остального. Это невозможно, Джамал, я уверена. Хотя тебе я тебе верю: когда Магали стояла на обрыве, шарфа на шее у нее не было, а внизу он появился…
— Видимо… может, есть некое рациональное объяснение…
— Ты уже нашел его, Джамал.
Я молчал. Она права. Эта история не выдерживала критики.
И все же…
Мона затолкала косынку в карман. Она села на мотоцикл-качалку и посмотрела на меня, словно медсестра, которой предстоит сделать укол несговорчивому пациенту.
— Подводя итог тому, что нам известно, Джамал, получается, что в 2004 году серийный убийца насилует и убивает двух женщин, Моргану Аврил и Миртий Камю. Спустя десять лет при аналогичных обстоятельствах умирает девушка. Версии две. Версия, на первый взгляд, идиотская: девушка повторяет судьбу Морганы Аврил, ее жизнь, ее вкусы, ее музыкальные пристрастия, школы с такими же названиями, как и те, где училась Моргана, проводит досуг… Вплоть до самоубийства, в точности повторяющего смерть Морганы.
— И выбирает тот же самый день и то же самое место рождения, что и Моргана, — вставил я. — Кретинизм!
— Согласна, кретинизм. Тогда перейдем ко второй версии, более логичной. Убийца вновь наносит удар. Принимая во внимание все, что мы знаем о Магали Варрон, на этот раз отнюдь не наугад. Он выбирает жертву, насилует ее, душит. Это ведь гипотеза полицейских, точно?
— Да, и такая же кретинская! Магали не скончалась от удушья, она совершила самоубийство.
Медленно покачав головой, Мона задумалась.
— Менее чем через два часа мне предстоит встреча с капитаном Пирозом, — продолжил я. — Должен тебе сказать, Мона, у меня заранее мурашки бегают. Я… по сути, я являюсь идеальной фигурой для преступника.
— У них ничего нет против тебя. Это не твоя сперма, Джамал! У тебя есть судимость?
— Нет!
— Ты никогда никого не убивал? Никогда никого не грабил?
Она слегка раскачивалась, сидя на мотоцикле. В латексном комбинезоне, с разметавшимися по плечам волосами, она напоминала ангела ада на миниатюрном «Харлей Дэвидсоне».
Я улыбнулся ей с видом отчаявшегося Друпи;[9] похоже, в этой улыбке заключалось все мое обаяние.
— Грабил, было. Чтобы заплатить за свое обучение. Но я никогда не попадался, у меня безупречный метод.
Зрачки ее задрожали. Она явно была рада сменить тему.
— Очередная история?
— Я совершал кражи только летом, на берегах рек, в ущельях Тарна или Ардеша. Знаешь, это настоящие автострады для каноэ и каяков. Я крал из железных ящиков, куда туристы складывали свои документы, часы и мобильные телефоны, а потом, вытащив на берег лодки, отправлялись скакать по скалам. В кемпинге или на пляже невозможно шарить в сумках, там все смотрят за всеми. Но когда ты в желтом спасательном жилете, а перед тобой три десятка каноэ, никто не обратит на тебя внимания.
Мона чуть не упала со своего мотоцикла.
— Черт. Гениально придумано. Ты, действительно, проделывал такие трюки?
Она пристально вглядывалась в каждую мою ресницу.
— Возможно… Обожаю придумывать истории.
Ответ прозвучал, как удар.
— А красный шарф ты тоже придумал?
Фраза вырвалась у нее невольно. Она произнесла ее инстинктивно. По крайней мере, в тот момент я думал именно так. Я был уверен, что она не подготовлена заранее.
Лицо мое помрачнело.
— Черт, только не ты, Мона!
— Что «не ты»?
— Мона, послушай меня, я не имею отношения к смерти этой девушки. И к изнасилованию. Четырехлетний пацан — и тот понимает разницу между игрой, между тем, что делают понарошку, и тем, что всерьез. Мне кажется, ты об этом забыла, Мона…
Я умолк и посмотрел ей прямо в глаза.
— Если я не могу доверять тебе, тогда кому же?
Похоже, она обиделась. Стараясь не повышать голоса, она встала и произнесла:
— Все хорошо, Джамал. Успокойся. Я тебе верю.
Мое сердце билось так сильно, что, казалось, вот-вот выскочит из груди. Я не блефовал. Я действительно готов был запаниковать. Одному невозможно разобраться в этой безумной истории.
