Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 42
– А как дочка относилась к траурному антуражу?
– Да спокойно. Иногда задавала вопросы. Например: “А почему эта свечка горит?” Мы ей отвечали – это для братика, ангелочка, чтобы он видел, что мы о нем думаем.
– Муж тоже соблюдал траур?
– Нет, он траур не носил, но в традиции мужчины и не носили траур. В традиции женщина все отгоревывала и за себя, и за мужчину. Что касается моего траура – ему было, конечно, тяжело смотреть на человека, который все время в черном и так далее. Но потом он опять же пришел к выводу, что я все сделала правильно. После траура у меня не осталось какой-то незаконченной, открытой дыры. Я знала, что все случилось, я увидела своего мертвого сына, подержала его на руках, и теперь я полностью погружаюсь в свое горе. И все кругом, и одежда, и зеркала, говорило мне о том, что вокруг меня – мое горе. Некоторых родственников траур удивлял, эта идея вообще им не нравилась. Они не понимали, зачем себя так “истязать” сорок дней, когда нужно просто “поскорее все забыть”, как будто ничего не было.
– Кто занимался ребенком, пока вы были в трауре?
– Вообще в традиции предполагается, что на время траура женщину от родительских обязанностей практически освобождают. Но там, в традиции, подразумевается большой дом, в котором живут несколько поколений и есть много других женщин, которые занимаются детьми женщины в трауре. Старались не выдергивать из траура женщину – но и не погружать в траур детей. У нас, естественно, так было сделать невозможно. Но муж много помогал, также помогала мама. Естественно, ребенок все равно все время рядом в квартире, с ним нужно и поговорить, и приходилось иногда включаться в какие-то игры. Но я со временем научилась переключаться обратно. Это просто поправка на наш век.
– А на улице как на вас смотрели? Вы же и по улице ходили во всем черном?
– Да. Было лето, и я носила специально купленные для траура черную юбку, черную кофту, когда было холодно – черную куртку. Смотрели нормально. Потом, на сороковой день, мы съездили на могилу, вернулись, сняли все покрывала с зеркал, я сняла черную одежду и надела другую, красивую. И вот этот переход – я очень хорошо его ощутила. Как возвращение в жизнь. Как возвращение к жизни.
Заместитель главврача по акушерско-гинекологической помощи (Москва)
“Только с разрешения и по указанию”
Запрос в инфекционную клиническую больницу № 2 (на Соколиной Горе):
Добрый день!
Меня зовут Анна Старобинец, я писатель и журналист. В настоящее время я заканчиваю работу над книгой, основанной на моем личном опыте и посвященной потере ребенка/прерыванию беременности на позднем сроке по медицинским показаниям (патологии развития плода, внутриутробная гибель плода, etc.). Книга выйдет в издательстве Corpus. Первая часть текста – автобиографическая. Вторая – интервью женщин, у которых был аналогичный опыт, а также психологов и врачей, немецких и российских.
Поскольку роддом при инфекционной клинической больнице № 2 – фактически профильное заведение, в котором осуществляется прерывание беременности по медпоказаниям на поздних сроках, мне бы очень хотелось, чтобы беседы на эту тему со специалистами роддома вошли в текст. Я буду признательна за помощь в организации интервью с заместителем главного врача по акушерско-гинекологической помощи Лялиной Еленой Викторовной – либо с каким-то другим врачом роддома, который занимается прерываниями беременности и готов побеседовать со мной на эту тему.
Тема – тяжелая, болезненная, но важная для многих женщин и общественно значимая. Поэтому я очень надеюсь на сотрудничество и отклик.
мобильный телефон для связи: …
мейл: …
С уважением,
Анна Старобинец
Ответ из ИКБ № 2:
Добрый день.
Все интервью медицинских работников осуществляются только с разрешения и по указанию Департамента здравоохранения Москвы.
С уважением,
Е. В. Лялина
Реакции от Департамента здравоохранения на звонки и письма добиться так и не удалось; также оставили мой запрос без ответа в Научном центре акушерства, гинекологии и перинатологии имени академика В. И. Кулакова, что на улице Опарина.
Пациентка № 2: Настя, мама Лады и Мирослава (г. Клин)
“Здравствуйте, у меня умерли дети, поговорите со мной об этом”
В октябре 2015 года двадцатидевятилетняя Настя потеряла двойняшек, мальчика и девочку, на сроке 18 недель беременности. В тот момент, когда она по скорой попала в больницу, остановить выкидыш, по словам врачей, было уже невозможно. Однако для Насти, убежденной противницы абортов в любой форме и на любом сроке, было очень важно, чтобы ее беременность, если ей действительно суждено прерваться, прервалась без медицинского вмешательства, естественным путем. Понимания у врачей она не встретила и, в буквальном смысле рискуя жизнью, уехала домой, где и произошли роды.
Через пару месяцев Настя попыталась найти группы поддержки для родителей, потерявших малышей, но обнаружила, что в Москве таких групп не существует. Тогда она организовала их сама. Теперь встречи для москвичей проходят регулярно, а жители других городов скоро смогут участвовать в таких встречах по скайпу.
Тут, наверное, важно подчеркнуть, что встречи организованы не профессиональными медиками и психологами (как в той же Германии), а лично заинтересованным “любителем”. Одно такое собрание я посетила. На мой взгляд, это очень полезно и явно имеет терапевтический эффект. “Любительский” формат в данном случае – лучше, чем вообще никакого.
– Расскажи, почему ты попала в больницу и что там происходило?
– У меня было ЭКО[9], в силу физиологических причин это единственный для меня способ забеременеть. Прижились два эмбриона. Но на сроке 18 недель произошло пролабирование плодного пузыря во влагалище. По настоянию акушерки мы поехали в больницу. Но там врачи сказали, что сделать ничего невозможно. Тогда я захотела уехать из больницы домой. Или хотя бы в другую больницу. Мы пытались найти больницу, где нас бы взяли, но все отказались, в том числе центр Кулакова. Никто не хотел портить статистику.
– Но в той больнице, где ты оказалась, медики как-то пытались остановить процесс?
– Да, они ставили магнезию в капельнице, папаверин, ношпу. Но действительно, что они могут сделать? Ничего. Я провела у них несколько дней на сохранении, и каждый день, по несколько раз в день, они приходили и говорили: “Делай аборт, делай аборт, делай аборт”.
– Почему они не готовы были дождаться самопроизвольного выкидыша, если шансов все равно не было?
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 42
