Пленка кончилась, и несколько секунд никто не мог вымолвить ни слова. Наконец Галли отважился высказать то, о чем все думали:
– Полагаю, это отвечает на вопрос, кто несет за все ответственность.
Кэллоуэй поднял руку. Он считал, что сейчас не время обсуждать вину Расселла Денди.
– Как вам показался Ронни, мистер Дэвидсон? Что вы можете сказать?
– Он вымотанный, испуганный…
– Обдолбанный?
– Нет, сэр! – резко ответил Дэвидсон. – Я же вам говорил, Ронни славный мальчик. Он наркотики не употребляет. Может, иногда выпьет бутылку пива. Не больше.
– Моя дочь точно не наркоманка, – вставил Денди.
Кэллоуэй продолжал смотреть на Дэвидсона.
– Не заметили ли вы чего-нибудь особенного, что бы говорило о его нестабильности?
– Мой восемнадцатилетний сын говорит о самоубийстве, мистер Кэллоуэй. Разве не ясно, в каком он сейчас находится состоянии?
Кэллоуэй очень сочувствовал Дэвидсону – у него самого были сыновья-подростки. Но он продолжал давить на него, пытаясь получить побольше информации:
– Вы его хорошо знаете, мистер Дэвидсон. Как вы думаете, Ронни не блефует? Он вам кажется искренним? Вы полагаете, он сможет пойти до конца?
Отец Ронни долго мучился, не зная, что сказать. Затем уныло повесил голову.
– Нет, я не думаю. Правда, не думаю. Хотя…
– Что – хотя? – ухватился Кэллоуэй за его оговорку. – Почему вы так сказали? Ронни выказывал склонность к самоубийству?
– Никогда.
– Он отличался буйным поведением? Не умел сдерживаться?
– Нет, – коротко ответил Коул. Однако что-то его явно беспокоило, он нервничал, переводил взгляд с Кэллоуэя на других. – Был с ним один случай. Один-единственный. И он тогда был совсем ребенком.
Кэллоуэй внутренне застонал. Он твердо знал, что не имеет ни малейшего желания услышать, как Ронни однажды потерял контроль над собой.
– Кто знает, может, к нынешней ситуации это не имеет никакого отношения, но все же расскажите.
После долгого молчания Дэвидсон начал:
– Ронни жил со мной во время летних каникул. Мы с его матерью совсем недавно развелись, и он никак не мог смириться с нашим разрывом… Так или иначе, Ронни очень привязался к одной собаке, которая жила через дорогу. Он рассказывал, что хозяин плохо с ней обращается, почти не кормит, ну и все такое. Я знал хозяина. Он был злобным подонком, постоянно под мухой, так что Ронни говорил правду. Но нас это не касалось. Я велел Ронни держаться подальше от собаки. Но, как я уже сказал, он очень к этой дворняжке привязался. Думаю, ему нужен был приятель. Или, может, он сам чувствовал себя таким же несчастным в то лето. Я не знаю. Я ведь не детский психолог.
– Эта жалостная история куда-нибудь приведет? – вмешался Денди.
Кэллоуэй бросил на него красноречивый взгляд и снова повернулся к Коулу:
– Так что было дальше?
– Однажды Ронни отстегнул собаку и привел ее к нам в дом. Я сказал, что мы не имеем права отнять собаку у соседа, и велел ему немедленно отвести ее обратно. Он заплакал и отказался. Сказал, что ей лучше умереть, чем так жить. Я его отругал и пошел за ключами, собираясь отвезти пса на машине. Но когда я вернулся на кухню, я не застал там ни Ронни, ни собаки. Короче, я искал его всю ночь. Соседи и друзья мне помогали. На следующее утро его нашел парень с соседнего ранчо. Он увидел, что он с собакой прячутся за сараем, и позвал шерифа. Я немедленно примчался туда и крикнул Ронни, что пора отвезти собаку хозяину и ехать домой. Он крикнул в ответ, что не отдаст собаку, не допустит, чтобы с ней продолжали так скверно обращаться.
Дэвидсон замолчал и уставился на свою шляпу, которую медленно крутил в руках.
– Когда мы подошли к нему, он безудержно рыдал. И гладил лежащую рядом собаку. Мертвую. Ронни ударил ее по голове камнем и убил. – Он поднял на Кэллоуэя покрасневшие от слез глаза. – Мистер Кэллоуэй, я спросил у своего сына, как мог он сделать такую ужасную вещь. Ронни сказал, что он так поступил, потому что очень любил ее. – Он глубоко вздохнул. – Простите, что я так разговорился. Но вы спросили, сможет ли он сделать то, что пообещал. Я могу дать только такой ответ.
Кэллоуэй вдруг почувствовал непрофессиональное желание сжать плечо Коула. Вместо этого он коротко сказал:
– Благодарю вас за то, что поделились с нами.
– Так у него еще с головой непорядок, – пробормотал Денди. – Я все время твердил Сабре, что он ей не пара!
Хотя замечание Денди было отвратительно грубым, Кэллоуэй не мог не согласиться, что в нем могла быть доля истины. Между этим случаем из детства Ронни и сегодняшними обстоятельствами вполне можно было провести параллель. Рассказ Коула еще более осложнил ситуацию. По сути, ситуация с каждым часом все ухудшалась.
Он повернулся к Галли:
– Как насчет мисс Маккой? Вы заметили какие-нибудь признаки, что она находится под давлением? Может быть, она пыталась передать нам больше, чем говорила? Нет ли какого-нибудь двойного смысла в ее словах?
– Нет, я ничего не заметил. И Кипа я допросил с пристрастием.
Кэллоуэй повернулся к оператору:
– Все действительно обстоит так, как они говорят? Пострадавших нет?
– Нет, сэр. Правда, парень из ФБР связан, вернее, пленкой склеен, но, может быть, это и к лучшему. Он постоянно что-то говорит невпопад. – Кип осторожно взглянул на Денди, словно припомнив, что бывает с теми, кто приносит плохие новости. – Но вот девушка…
– Сабра? А что с ней?
– Там много окровавленных подгузников. Они все промокли. Их выбросили в мешок, но я заметил и ужаснулся.
Денди что-то невнятно пробормотал. Кэллоуэй продолжал беседовать с Кипом.
– Вы не заметили ничего странного в манере вашей коллеги или в ее вступлении?
– Тайл была такой же, как всегда. Ну, если не считать, что выглядела она ужасно. Но прекрасно держала себя в руках.
Наконец старший агент повернулся к Денди, который не пошел на этот раз на улицу, а открыто прикладывался к серебряной фляжке на виду у всех.
– Вы говорили, что Сабра может послать вам какой-нибудь тайный знак. Вы что-нибудь такое заметили на видео?
– Разве с одного раза что-нибудь можно заметить?
Сам факт, что этот тиран и мерзавец чувствовал себя неловко и не мог прямо ответить на вопрос, говорил о многом. Ему в лицо была брошена безобразная правда. Только слепой мог не увидеть, что именно его возмутительное поведение заставило Сабру и Ронни принять решительные меры, которые привели в результате ко всему этому кошмару.
– Перемотайте пленку, – распорядился Кэллоуэй. – Давайте посмотрим еще раз. Если кто-нибудь что-нибудь заметит, говорите.
