Спустя пять дней гости разъехались. Сара так тяжело переживала отъезд Кэтрин, что убежала к себе в комнату и расплакалась.
Леда последовала за ней и, войдя без стука, села на стул рядом с подоконником, на который взгромоздилась Сара.
– Что случилось, дорогая? – нежно спросила она.
Устыдившись своего порыва, Сара утерла слезы и, щурясь, подставила лицо солнечному свету, лившемуся в окно.
– Ничего.
– Я же вижу. Ты просто не хочешь говорить старухе.
Сара выдавила улыбку и, приняв протянутый Ледой платок, источавший аромат фиалок, высморкалась.
– Дело в том, что я так привязалась к миссис Клейман, и мне грустно, что она уехала.
– Это совершенно естественно, – заверила ее Леда. – Женщины должны общаться с женщинами своего возраста. Вот уже сколько времени ты общаешься только со мной.
А теперь еще и с запертой в своей комнате ужасной пьяницей, наверное, подумала Леда.
– Я люблю вас, – быстро произнесла Сара. – Пожалуйста, не думайте, что я не ценю вашу дружбу.
Леда поправила волосы, и слезы показались в ее серых глазах.
– Я так и не думаю. Я знаю, что такое одиночество, детка. Но ты скоро снова увидишься с Кэтрин. Мы довольно часто видимся с Клейманами.
Сара кивнула. Ей не стало легче. Когда семьи встретятся снова, Кэтрин узнает о ее обмане.
– Думаю, тебе надо вздремнуть, – предложила Леда. – Я разбужу тебя к ужину.
Сара снова кивнула. Леда помогла ей расстегнуть платье и ушла.
Сара сняла туфли, выскользнула из черного с кринолином платья и легла прямо поверх покрывала. Спустя несколько секунд она уже спала.
– Я очень доволен тем, как прошел визит моих партнеров, – удивил Сару Николас после ужина. До этого момента он не сказал про прием ни слова. Правда, он работал допоздна. – Вы, леди, превзошли сами себя с угощениями.
– Моей заслуги здесь нет, – поспешила сообщить Леда. – За меню отвечала Клэр. Я лишь контролировала, чтобы все в порядке было в ванных, со стиркой, с комнатами…
– Клэр молодец, – сказал Николас. Что-то теплое шевельнулось в груди у Сары.
От его похвалы щеки у нее порозовели.
Она ждала, затаив дыхание, что Николас скажет что-нибудь про мать Клэр. Но она ждала напрасно.
– Наши гости восхищены тобой, твоим вниманием. Я должен поблагодарить тебя.
Сара не знала, что и сказать. Слова словно прилипли к языку.
– С-спасибо, – выдавила она, наконец.
– Тебе спасибо, Клэр. Стефан гордился бы тобой.
Она встретилась с ним взглядом. Его темные глаза светились загадочным блеском. Боль сжала ей горло. Стефан гордился бы тобой. Она не знала, как расценивать это последнее утверждение. Хотя, конечно, он мог и не вкладывать никакого тайного смысла в свои слова.
Гордился ли бы Стефан Клэр, если бы она делала все те вещи, которые сделала Сара? И волновало ли бы это Стефана вообще? Ведь это Николаса волновали мелочи, имеющие отношение к фабрике.
– Наша Клэр – чудо! – воскликнула Леда. – Даже если бы она не могла отличить вилку для креветок от других приборов, я все равно бы любила ее. Стефан сделал прекрасный выбор, когда женился на тебе.
Сара слабо улыбнулась.
– Дорогие, сегодня вечером я играю в крибидж, – сообщила Леда, допивая вино и вставая. – Если вам не нужен Грувер, я отпущу его после того, как он отвезет меня к Остинам. А кучер Декстриксов доставит меня домой.
– Хорошо, мам. Конечно, если у Клэр нет никаких планов.
Сара покачала головой, удивляясь, что ее вообще спросили.
– Не забудь о пикнике в следующую субботу, – напомнил Николас, прежде чем она ушла.
– Уже пришло время? – удивилась Леда. – Клэр знает о пикнике?
– Пикник «Холлидей Айрон», – пояснил он.
– Николас готовит угощение и фейерверки для всех рабочих фабрики, – добавила его мать. – Всегда бывает очень весело.
– Буду ждать с нетерпением, – отозвалась Сара.
– Клэр, – сказал Николас после того, как его мать ушла, – ты не могла бы принести Вильяма ко мне в кабинет сегодня вечером? – Сара молчала, и он добавил: – Я подумал, что мы с ним должны поближе познакомиться.
– С удовольствием, – ответила она.
Покормив и переодев Вильяма, Сара попросила миссис Трент прийти за ним, когда настанет время укладывать его. Она неуверенно подошла к кабинету Николаса.
Сара без стука открыла дверь и вошла. С последнего раза, когда она была в кабинете, здесь появилась детская кроватка.
– Я обнаружил ее на чердаке, – ответил он на ее вопросительный взгляд. – Я подумал, что ему понравится смена обстановки. Я не буду курить, пока он здесь.
Все это было удивительно. Она стояла рядом, не произнося ни слова.
– Я попросил принести тебе чаю.
Она взглянула на поднос на углу его массивного стола.
Он подошел ближе и осторожно принял переданного ему младенца. Сара молилась, чтобы Вильям вел себя спокойно.
– Сделай себе чаю, – предложил он. Она налила, добавила лимона и сливок.
– А ты хочешь чашечку?
Он покачал головой и устроился в кресле.
– Ну что ж, Вильям, что у тебя за жизнь со всеми этими женщинами наверху? Тебе надо почаще спускаться ко мне, пока они тебя не избаловали.
Подавив улыбку, Сара взяла чашку и села на диван.
– Не понимаю, как женщины умудряются увидеть знакомые черты у такого маленького человечка. У него крошечный нос, крошечные ушки, крошечный ротик… какого цвета у него глаза?
– Голубого. Твоя мама думает, что цвет может измениться, но мне так не кажется. – Сара сделала глоток чая.
Николас рассматривал Вильяма как человек, впервые увидевший младенца. Он поймал кулачок, которым Вильям молотил по воздуху, и стал рассматривать пальчики.
Чай, успокаивающий голос Николаса и его мирное настроение успокоили Сару. Она откинулась на спинку дивана и наслаждалась.
– У него такие светлые волосы, – заметил Николас спустя несколько минут, снова привлекая ее внимание. – При свете огня они кажутся золотыми, как у тебя.
Сердце у нее бешено заколотилось. Он увидел золото в ее волосах?
– По-моему, у него твои губы. Точно такой же изгиб верхней губы вот здесь.
Он знаком с формой ее рта? Николас нежно погладил младенцу щечку и в изумлении вскинул голову.
– Он улыбнулся!
Плененный, Николас рассматривал Вильяма добрую половину часа, разговаривал с ним, гладил щечки. Милое поведение Николаса, его внимание к Вильяму успокоили Сару настолько, что она начала представлять, каково это иметь мужа – настоящую семью. Когда-нибудь у Николаса будут собственные дети. Его жена будет сидеть здесь же и любоваться тем, как он общается с ребенком. Может быть, она будет вязать. Или петь.