– О ситуации мне рассказывали, – сказала она. – Мы приняли все меры предосторожности.
Я не знал, что ответить. Зато знал Мартелли.
– Сестра, обратитесь к нашему начальству. Мы останемся, пока не изменят приказ.
В номере Лео торопливо собирал принесенные им тарелки.
– София эсэмэску прислала, – пояснил он. – Нам через час в больницу на осмотр. Как твой звонок?
– Нормально.
– Ничего не хочешь рассказать?
Хотел. Много чего. Но я пообещал Майклу молчать.
– Только не сейчас.
– Хорошо, я вернусь утром, – сказал он. – Понадобится что-нибудь раньше – звони.
Я поблагодарил, запер за ним дверь, потом на цыпочках пошел в спальню и сел рядом с Петросом.
Он крепко спал. Порозовевший лоб, влажная от пота челка. Рот приоткрылся, и казалось, вся его сила уходила на дыхание. Он измучился. Я недооценил, насколько сильно все эти события отразились на нем.
Мне вспомнилось, что сказал по телефону Майкл: нападавшие – священники. Абсурд. Духовенство применяет силу лишь против других конфессий, другой веры. Прошлогодняя драка христиан в Вифлееме произошла между армянами и греками. Католические священники в Турции становились жертвами насилия и раньше, но всегда претерпевали только от рук мусульман.
И все же у католических священнослужителей гораздо больше возможностей пробраться мимо охраны и сюда, и в Кастель-Гандольфо. Гораздо больше возможностей незамеченными войти в мою квартиру. Например, туринские священники могли заметить, что плащаницу убрали из капеллы, и пошли искать объяснение. Самое важное в рассказе Майкла – известие о том, что напавшие на него духовные лица искали информацию о выставке, поскольку, по их заявлению, Уго что-то скрывал. Был простой способ исключить этот вариант: заглянуть в днев ник Уго.
Заметки начинались с текста, который он вклеил изнутри на обложку: письмо, разосланное всем кураторам Ватиканских музеев.
Ввиду того, что доход от продажи музейных билетов составляет важную часть экономики города-государства Ватикан, его высокопреосвященство просит весь штат кураторов в течение 60 дней представить предложения об организации трех новых выставок, с указанием бюджета, в канцелярию директора, с копией его высокопреосвященству.
Судя по дате, письмо написали полтора года назад. Сам дневник начинался рукописным списком, озаглавленным: «Идеи выставок». Там значились ранние средневековые манускрипты, позднеантичные христианские граффити, эволюция изображений Иисуса в Византийской империи. Плащаницу Уго не упоминает нигде. Только две недели спустя он случайно находит первое научное исследование, ставящее под сомнение результаты радиоуглеродного анализа. Его реакция – два подчеркнутых слова внизу страницы: «Возродить плащаницу?»
На следующей странице помещена сама реликвия, в виде небрежного наброска, но на нем кружком обведены все раны и подписаны соответствующие стихи из Библии: побиение, бичевание, терновый венец, рана от копья. Неделю спустя Уго лично представил дяде Лучо проект выставки. Судя по всему, их встреча оказала на исследования Уго магический эффект. Мой дядя, самый неумелый вдохновитель на свете, каким-то образом смог зажечь Уго. Записи в дневнике становились длиннее, наукообразнее. И вдруг, в одночасье, произошло нечто странное.
Без объяснения Уго посвятил две страницы названиям книг. «Евангелие от Фомы». «Евангелие от Филиппа». «Тайная книга Иакова». Все это – неканонические тексты, не признаваемые христианами как Священное Писание. Хотя Уго не указывал причин, по которым включил эти названия в свои заметки, я умею читать между строк. Как раз когда мой дядя проявил интерес к предложенной идее, Евангелия завели Уго в тупик. Из их упоминаний о плащанице нельзя было сделать никаких выводов. Поэтому Уго решил расставить сети пошире, пытаясь последовать за плащаницей из Иерусалима тридцать третьего года нашей эры любым возможным путем. Дальше – десяти дневный пропуск в записях. После, к своему изумлению, я обнаружил следующее:
Сегодня общался с православным богословом, который заявил, что знает, куда увезли плащаницу после Распятия. Говорит, что существует античное предание о чудотворном образе, аналогичном плащанице, в византийском городе Эдесса. Вопреки собственному скептицизму, завтра встречаюсь со священником, который нас свел. Не могу отказаться – он племянник е. в.
Племянник его высокопреосвященства.Симон.Я поднял глаза от страницы. Неприятное чувство абсурдности происходящего билось внутри, как муха, попавшая между оконными стеклами. Что-то здесь не так.
В следующей записи – не оставляющее сомнений описание.
Типичный секретариатский священник: красивый, голубоглазый, изящный. Очень высокий и стройный. Проявляет такую заботу о моей выставке, что определенно имеет к ней личный интерес. Зовет завтра пообедать. Не нахожу способа отвертеться.
Не похоже на первую встречу будущих друзей.
Но при этом почему-то в мой первый визит на квартиру к Уго они с Симоном рассказывали мне историю, как ватиканский куратор потерял сознание в турецкой пустыне и был спасен молодым священником посольства. Запись в этом дневнике – на девять месяцев старше.
Уго и Симон лгали о своем знакомстве.
Я в замешательстве прижал блокнот к груди. Зачем им что-то от меня скрывать?
Правда, предложенная ими история всегда мне казалась нескладной. У Симона она словно бы вызывала отвращение, еще когда Уго ее рассказывал. Подробности получились достаточно реалистичными – обгоревший на солнце Уго, сломанные очки, – но если их встреча в пустыне и произошла на самом деле, она не была первым знакомством. Откуда такая избирательная память? О чем они сочли необходимым умолчать?
Я снова открыл дневник. Из новой записи впервые становился ясен общий замысел выставки.
Апостолы обнаружили плащаницу и увезли ее в Эдессу, чей царь однажды пригласил Иисуса посетить его.
Уго, однако, полон сомнений.
Неужели эти православные не признают средневековую легенду? Неужели они на самом деле верят, что наша драгоценная реликвия веками хранилась во второразрядном византийском приграничном городишке?
Он, кажется, не заметил иронии в собственном вопросе. Более тысячи лет спустя плащаницу обнаружили в Западной Европе – в заброшенной французской деревушке. Как и тот, чей лик на плащанице, она не спешила наведываться в большие города.
Но Уго продолжает:
Снова обедал с Андреу. Напрямую высказал ему свои подозрения. Дело ведь политическое! Он даже не потрудился отрицать. Ему безразлично, откуда появилась плащаница. Его интересует только, как она попала к нам в руки. Если удастся извлечь на свет прошлое реликвии, она станет объединяющим фактором для всех христиан, говорит он. Мостиком в наших отношениях с другими церквями.
