Минуту поколебавшись, она кивнула.
Между мною и Линдой не осталось ровным счетом ничего недосказанного, но ты была права: она и впрямь оставила мне незавидное наследство: опасения, страхи, тягостные воспоминания… — Майлз посмотрел вдаль, затем снова перевел взгляд на жену. — Тяжело признавать, что я повел себя как последний дурак и купился на смазливое личико и эффектную фигуру, но так оно все и было. Линда словно околдовала меня. Все вокруг твердили, что я не смогу превратить эту сногсшибательную красавицу, привыкшую к светской жизни и угодничеству кавалеров, в жену скромного плантатора, да только я не верил.
Карен улеглась поудобнее и приготовилась слушать дальше.
Но со временем я понял, как глубоко заблуждался на ее счет. Я уже говорил тебе, что при любом раскладе единственное, что имело значение для Линды, — это она сама. Вот тебе горькая правда, но и это было не самое худшее. Она бесстыдно пользовалась своей привлекательностью, чтобы заставить меня плясать под ее дудку. Играла на моих чувствах… И даже когда любовь стала мало-помалу угасать, торговала собой — иного слова и не подберешь, — так что мне до сих пор тошно вспоминать о некоторых ночах. В последний свой приезд она снова попыталась прибегнуть к старому трюку.
А я подумала… Ну, то есть я это видела своими глазами, но решила…
Ты решила, что Линда победила и на этот раз? — подсказал Майлз.
Ты так и застыл на месте, — вспомнила Карен.
Да. Но я с трудом сдержался, чтобы не назвать ее в лицо похотливой развратницей. Мне хотелось крикнуть во весь голос, что я никогда не любил ее так, как тебя, и что теперь я понял разницу между достойной женщиной и такой дрянью, как она.
Это и есть твое незавидное наследство? — Карен облизнула пересохшие губы.
Боюсь, что да. Горбатого могила исправит, думал я. Но если красотка раз обвела простака вокруг пальца, простак становится осторожным. Прости меня. Но моя теория, что, мол, все женщины одинаковы, разлетелась на куски, когда ты не на шутку разозлилась на меня однажды вечером. Помнишь?
О да, помню, — выдохнула Карен, мысленно возвращаясь к той тягостной сцене, когда они с Майлзом изрядно поругались из-за отъезда Салли. — Ты словно ждал от меня чего-то. А потом, на следующее утро ты…
Сделался, ласков и нежен? — удрученно подсказал Майлз.
Так ты думал… — Карен умолкла, не договорив фразу.
Я хотел проверить, не воспользуешься ли ты тем же мерзким трюком, что и Линда, чтобы настоять на своем. — Майлз досадливо нахмурился. — Разумеется, я не делал этого сознательно, но про себя отлично знал, чего жду.
Ох, — вздохнула Карен. — Почему ты мне сразу не сказал?
Ненаглядная моя, — Майлз поднес к губам ее руку и перецеловал все пальцы по очереди, — это еще не все. Ты хорошо себя чувствуешь? Может, сейчас не лучшее время для выяснения отношений?
Майлз, лучшего времени нам не представится.
Он поморщился точно от боли.
Если бы я только поговорил с тобой по душам раньше… Дело в том, что с первой нашей встречи меня к тебе влекло. А по мере того как узнавал тебя все ближе, я понимал, — если не считать той безумной ночи, — что вы с Линдой схожи лишь в одном…
Продолжай, — глухо проговорила Карен. Но, кажется, я уже поняла.
Я спрашивал себя: не ошибся ли я снова, не поспешил ли с выбором, не влюбился ли в женщину, которая не сможет и не захочет разделить мой образ жизни и принять меня таким, какой я есть.
Наверное, я это заслужила. В ту пору я искренне полагала, что карьера и впрямь важнее всего на свете, — виновато произнесла Карен.
Да-а, с тобой приходилось непросто, — протянул Майлз. — На первый взгляд тебя вполне устраивало отсутствие, каких бы то ни было взаимных обязательств…
Это только на первый взгляд. Месяцы шли, и на сердце у меня становилось все тяжелее. Я думала, что ты совсем не склонен «приручаться».
Майлз коснулся обручального кольца у нее на пальце.
Глупо, правда? А я то же самое думал про тебя. Ты ведь простишь мне?
Карен всхлипнула и смахнула с глаз непрошеные слезинки.
Но когда подвернулась возможность привязать тебя к себе несокрушимыми узами, я не смог ей противиться. И понял почему. Я и помыслить не мог о жизни без тебя, хотя и не был уверен, сойдемся ли мы характерами. Эта неодолимая потребность даже заглушила страх того, как повторный брак скажется на Дике. Так что мальчик тут вообще ни при чем: я сделал предложение не ради Дика, а ради тебя самой.
От изумления Карен не находила слов.
Знаю, о чем ты думаешь: невзирая на опасения, брак сложился на редкость удачно, так почему я не заговорил о своей любви раньше? Но я по-прежнему сомневался…
Что на этот раз?
В первую же ночь нашего медового месяца я убедился, как много для тебя значат наши малыши. И подумал: вот она снова от меня ускользает в свой собственный, закрытый для меня мир — только теперь виной не работа, а дети. Я чувствовал себя лишним. Я видел: в мыслях у тебя только двойняшки, а все остальное — так, сопутствующие обстоятельства, с которыми волей-неволей приходится мириться.
Карен не сдержала слез.
Родная моя, не надо! — Майлз обнял жену за плечи и поцеловал ее в макушку. — Я любил тебя, люблю и буду любить. И любовь эта не становилась меньше ни на йоту оттого, что ты выглядела грузной и усталой, зато держалась так храбро. Как я тобой восхищался!
Я уходила в себя только потому, что сомневалась в твоих чувствах… Боже, что за недоразумение! — еще горше зарыдала она.
И во всем виноват только я, — удрученно отозвался Майлз, поцелуем осушая ее слезы. — Карен, ты вернула мне веру, ты моя радость, моя помощница, моя желанная возлюбленная. Я все равно собирался сказать тебе об этом сегодня — и принять последствия, каковы бы они ни были. Потому что не мог позволить тебе пройти через это, не зная о моих чувствах, пусть даже и неразделенных. Однако судьба распорядились по-своему.
— Майлз, — со слезами на глазах проговорила Карен, — я люблю тебя. И это чувство значит для меня бесконечно много — больше, чем весь мир, вместе взятый. Если бы ты только знал, как часто мне хотелось сказать тебе об этом и чего стоило сдержаться!
Спустя какое-то время супружескую идиллию нарушила медсестра, вкатившая кресло на колесиках.
Как славненько! — весело подмигнула она, когда Майлз и Карен смущенно отпрянули друг от друга. — Всегда приятно видеть, как мамочка с папочкой воркуют друг с другом. Однако не хотите ли прогуляться в детскую? Ваши малютки проснулись и требуют своей доли нежностей!
Двойняшки и впрямь оказались весьма инициативной парочкой: еще за дверью счастливые родители услышали пронзительный детский плач.
Ну вот, держите! — объявила медсестра, вручая один сверток Карен, а второй Майлзу. — Посмотрим, справитесь ли.
