Мистер Хаукинс, Карл Кип и Флиг Балт, стоя в рубке, говорили о предстоящей буре.
— На сей раз, сказал капитан Балт, — это будет не «черное зерно», которое никогда не длится более нескольких часов! Шквал идет с запада, нужно уходить на восток.
— А почему не лечь в дрейф и не попробовать выстоять? — спросил Карл.
— Выстоять? — хмыкнул Балт. — Бриг погружен по самую ватерлинию,[138]ему не подняться на волну, он будет сметен!..
— Я согласен с мистером Кипом, — заявил Хаукинс, — если мы поменяем курс, нас увлечет далеко на восток.
— И даже на северо-восток, — добавил Карл, — к Соломоновым островам.
Боцман понимал, что голландец рассуждает, как настоящий моряк, но как упустить возможность подойти к Соломоновым островам? И он ответил:
— Надеюсь, мистер Хаукинс понимает, что я, как капитан, полностью отвечаю за корабль и не нуждаюсь в распоряжениях мистера Кипа.
— Я вовсе не даю вам распоряжений, а лишь советы, — удивился Кип.
— Я не нуждаюсь в указаниях, — раздраженно продолжал Флиг Балт.
— Господа, — вмешался Хаукинс, — не будем спорить… Я благодарю мистера Кипа за высказанное мнение, но если капитан Балт считает иначе, пусть действует по своему усмотрению. Я доверил ему командование кораблем, и он полностью отвечает за свои решения.
Карл Кип поклонился и вышел. Минутой позже он сказал брату:
— Этот Флиг ни на что не способен, боюсь, как бы он не погубил корабль! Но ведь он капитан!
Тем временем ветер с каждой минутой усиливался и рвал паруса. По приказу Флига Балта корабль, сотрясаемый волнами, изменил курс. Скрипели мачты, бакштаги[139]готовы были лопнуть, дважды корабль чуть не перевернуло. Наконец маневр закончился, и «Джеймс Кук» под штормовым стакселем[140]взял курс на северо-восток. Началась сильная бортовая качка. Управлять кораблем становилось все труднее. Когда Флиг Балт приказал поставить фок, ветер мгновенно разорвал его в клочья. Может быль, следовало и вовсе убрать паруса, но тогда корабль стал бы игрушкой волн и был бы лишен всякого управления. Уже ни у кого не осталось сомнений, что бриг не может бороться с волнами. Скорость волн вдвое превышала его собственную, и он был неуправляем.
Мистер Хаукинс уже не скрывал своего беспокойства. Он понимал, что речь теперь идет о жизни экипажа и пассажиров. И если Флиг Балт нес всю полноту ответственности как капитан, то он, судовладелец, полностью отвечал за его назначение. А если бывший боцман не справится со своими обязанностями? Что, если моряк Карл Кип был прав, выступив против решения Балта?
Своими сомнениями судовладелец поделился с Натом Джибсоном. В ответ юноша признался, что его тоже беспокоит, сумеет ли Балт вывести корабль целым и невредимым.
Теперь Хаукинс то и дело с тревогой спрашивал бывшего боцмана, какой он видит выход, но в ответ слышал лишь маловразумительные, бессвязные фразы, выдававшие его полное замешательство.
При свете молнии Хаукинс обернулся в сторону Карла Кипа и увидел, что тот с трудом сдерживается, чтобы не вмешаться. Но теперь и Флиг Балт понимал, что следует немедля повернуть на запад, иначе корабль будет опрокинут.
Боцман решил попробовать, вполне сознавая, какой опасный маневр предстоит ему выполнить. Он взялся за штурвал, бриг положило на борт, и верхушка реи[141]скрылась под волной.
Тогда к Хаукинсу бросился Карл Кип с одним лишь словом:
— Разрешите…
— Действуйте, — ответил судовладелец.
Под командованием Карла Кипа экипаж начал действовать слаженно и четко. «Джеймс Кук» выпрямился. Волны по-прежнему били по кораблю, но теперь он принимал их носом, а не кормой и бортом. Удалось поставить фок, который с успехом выдерживал шквальный ветер. Под штормовым стакселем и фор-марселем[142]бриг выдерживал направление.
На следующий день, вопреки ожиданиям, буря стала стихать. Подул северо-западный ветер. Бриг повернул на юг и быстро наверстал упущенное. Скоро ветер стих, но море долго еще оставалось бурным, и корабль сильно качало.
К десяти часам появилось солнце, Карл Кип проверил положение корабля: 150° 17 восточной долготы и 13° 27 южной широты. Появившийся на палубе Хаукинс подошел к Карлу Кипу:
— Благодарю вас, месье Кип!
— Я сделал только то, что сделал бы на моем месте любой моряк, — ответил Карл Кип. Это не стоит благодарности, и я возвращаю командование капитану…
— Нет, — заявил Хаукинс твердо, так, чтобы быть услышанным всеми. — Я прошу вас взять в свои руки командование кораблем.
Карл Кип сделал протестующий жест, но Хаукинс продолжал:
Кораблем управлять тому, кто его спас! И вам, капитан Кип, надлежит привести его в Хобарт!
Обезумев от гнева, Флиг Балт кинулся к Хаукинсу:
— Вы назначили меня капитаном «Джеймса Кука», и я имею право остаться им до прибытия в порт!
— Балт, ответил Хаукинс, — назначение капитана зависит только от меня, ибо я являюсь владельцем судна. Считаю, что вы не оправдали моего доверия и отныне кораблем будет командовать капитан Кип.
— Я буду добиваться своих прав перед лицом морских властей в Хобарте, — пригрозил Флиг Балт.
— Как вам будет угодно, — ответил судовладелец.
Так закончилось командование бывшего боцмана, а одновременно умерла его надежда завладеть кораблем. После назначения Карла Кипа матросы сразу поняли, что имеют дело с капитаном энергичным и решительным, не допускающим ни малейшего неподчинения.
Двадцать седьмого декабря показались берега Австралии. Еще через двое суток корабль уже находился на траверзе Сиднея, чуть севернее тридцать четвертой параллели, после полудня тридцатого — на подходе к Бассову проливу, отделяющему Тасманию от Австралийского континента. Оставалось три-четыре дня до прихода в порт Хобарт. Раздражение Вэна Мода и его компании все больше усиливалось. Они уже были готовы на открытый бунт, поставив все на карту…
Карл Кип чувствовал назревающее недовольство части экипажа, но был уверен, что справится с ним так же, как с бурей у Соломоновых островов. Он твердо знал, что может рассчитывать на трех верных матросов — Хоббса, Виклея и Бернса, не говоря уже о пассажирах. И только одного человека он не мог понять до конца — Вэна Мода, которому до сих пор удавалось оставаться в тени.
