Девочка подошла к забинтованным идолам. Превозмогая отвращение, заставила себя их потрогать. Под бинтами ее палец наткнулся на что-то влажное и теплое. Плоть продолжала разрастаться, словно одевая статуи в обтягивающие кожаные комбинезоны!
Что же случится дальше? Это фальшивое мясо стухнет? Хотелось бы верить!
* * *
Пегги не терпелось сняться с якоря. Три раза на дню она осматривала Себастьяна, чтобы убедиться, что он идет на поправку. Физические изменения были заметны невооруженным глазом. Сейчас он был похож на юного воина-варвара; ему не хватало лишь шлема и меча. А мышь выглядела значительно более быстрой и шустрой, чем до операции.
– Беспокоит меня что-то эта мышенция, – жаловался синий пес. – Ее можно спутать с уменьшенной копией динозавра. Как бы ей не взбрело в голову на нас наброситься…
Пегги открыла было рот, собираясь что-то ответить, но тут из сада донесся треск, поглотивший все ее внимание.
– Ой-ой-ой! – воскликнула она. – Этого только не хватало, боюсь, нам стоит готовиться к чему-то еще более страшному.
Как по звездам прочла! Мумии в бандажах бились в конвульсиях на своих пьедесталах. Оболочка из плоти, покрывшая их с ног до головы, сломала мрамор в локтях и коленях и образовала на этих неподвижных телах рудиментарные суставы, позволившие им шевелиться.
Пегги с синим псом, глазам своим не веря, смотрели, как скульптуры бессмысленно дрыгают конечностями. Это было похоже на модный танец, который следовало исполнять, не отрывая ног от пола.
Пока идолы дергались, повязки с них потихоньку сползли. Из-под бинтов повылезали рожи – не пойми чьи, безглазые, безротые, безухие, поскольку розовая плоть довольствовалась лишь тем, что натянулась на скульптуры, словно каучуковая кожица. Ну и что, скажете вы, это ж всего-навсего кожаное трико на каменном истукане! Отнюдь нет. Это трико обладало дикой силищей, способной принудить мрамор подчиниться себе. Статуи превратились в больших живых кукол, которым не дано было ни видеть, ни говорить, ни слышать.
– Эти статуи заставляет двигаться фальшивое мясо, – изрек синий пес. – Оно ими командует, оно – всему голова!
– Ты прав, – хмуро сказала Пегги Сью. – Они застоялись на пьедесталах. Они хотят спрыгнуть и размять ноги!
Внедренная в них энергия сломала их неподвижность, скульптуры продолжали дергаться, причем с удвоенной силой.
Пегги поначалу казалось, что кожаные комбинезоны не выдержат напора изнутри и порвутся, но ничего подобного не случилось. Розовое мясо держалось, растягивалось, управляло камнем. Если бы эта рудиментарная ткань была подвергнута лабораторному анализу, все были бы поражены ее жизнеспособностью. Это не-пойми-что жило с упорством и упрямством примитивного организма, сила которого в том, что оно не зависит от перепадов настроения, так как не имеет чувств.
Вновь раздался треск – и какой! Один из пьедесталов раскололся, и первый идол отодрал ноги от цоколя. Наконец-то свободный, он тяжко спрыгнул наземь, вытянув руки прямо перед собой, и пытался поймать равновесие и сориентироваться в пространстве.
Пегги попятилась, представив себе, как эти ручищи гладят ее лицо.
Ожившая статуя не выглядела злобной; в принципе она походила на громадную и дурно сделанную заготовку куклы. На ладонях не было пальцев, а сами ладони напоминали скорее боксерские перчатки. Это был недочеловек – недотепистый увалень, шатавшийся по саду и натыкавшийся на деревья. Его уже хотелось пожалеть.
– Охохонюшки-хо-хо! Не к добру все это, – проскулил синий пес. – Ох, не к добру!
– Разделяю твое мнение, – прошептала Пегги. – Полагаю, мы с ними еще намучаемся.
В следующие четверть часа от цоколей оторвались и ступили на землю еще десять статуй. Они перемещались вслепую, на ощупь, шли кто куда и сталкивались друг с другом, как крепко выпившие пьянчужки. Порой они падали на спину и в попытке встать совершали уморительные телодвижения. Пегги Сью с синим псом посчитали более благоразумным спрятаться в укрытии, им не очень-то хотелось, чтобы эти сделанные тяп-ляп куклы зажали их между собой, ведь каждая весила почти четыреста кило! Притаившись у входа в развалины, они тем не менее с нескрываемым интересом наблюдали за маневрами идолов. Некоторые забредали в терновые джунгли и старались выпутаться из колючих захватов, оставляя на шипах куски кожи.
– Видал? – обратилась Пегги к синему псу. – Они не кровоточат! Их мясо, кажется, не имеет кровеносных сосудов.
– Ага-ага, – подтвердил пес. – Я думаю, что в эти организмы вложили несколько базовых принципов генетической информации, главный из которых – приказ выжить.
Две статуи все никак не могли отделиться от своих пьедесталов. Они двигались не столь энергично, как другие, и мясо на уровне коленей порвалось. Можно было не сомневаться, что под покровом ночи доктор вновь заявится их лечить. А пока что из-за хаотичной прогулки розоватых истуканов проникнуть в сад стало невозможно. В любой момент рискнувший пробраться туда мог быть раздавлен этими обезличенными колоссами, ведь получить один их тычок под ребра означало примерно то же, что попасть под несущийся на полной скорости автомобиль.
Мало-помалу идолы стали ходить с большей осторожностью, хотя топот их не стихал. В конце концов до них дошло, какую угрозу представлял колючий терн, и они стали прохаживаться в центральной аллее.
Пегги Сью боялась, как бы им не взбрело в головы направить свои стопы к развалинам. Она вспомнила о лежавшем без сознания на плитняке Себастьяне. Что будет с ним, если эти неуклюжие тупые истуканы ворвутся в зал?
– Они его затопчут! – ответил ей мысленно синий пес. – Ты видела размеры их ног?
Пегги засуетилась, схватила спальник с Себастьяном и поволокла его по плитняку, чтобы убрать с прохода. Вслед за тем она поискала оружие – палку какую-нибудь или железный прут, чтобы в случае чего дать отпор мраморным куклам, пусть только попробуют сунуться!
На какое-то время в действиях статуй промелькнула осмысленность, они обошли сад, держась за стену. Однако надолго их все-таки не хватило. Как и предвидела Пегги, вскоре они гуськом вошли в здание, и под их шагами вздрогнул криво положенный плитняк.
Как только они приблизились к Себастьяну, девочка огрела первого истукана палкой. Куклы ударялись о стены и колонны с таким стуком, словно в ворота укрепленного феодального замка бился горный баран.
– Они задавят Себастьяна! – заорала Пегги, бросаясь к спальнику, где продолжал дрыхнуть без задних ног парень. – Помоги мне его оттащить.
Синий пес подбежал на зов и мертвой хваткой вцепился в нейлоновый спальник. В его челюстях таилась нечеловеческая мощь, так что сдвинуть с места и протащить по полу бездыханное тело было для него парой пустяков.
Раз десять ноги-тумбы статуй едва не коснулись лица спящего. Они стучали по плитняку, как молот по наковальне. Задень кто-то из них голову молодого человека, и его черепная коробка взорвалась бы, как яйцо.
