Откашлявшись, Андерсон снял свою потрепанную шляпу и ждал, переминаясь с ноги на ногу. Когда Саммер появилась из-за угла, он сделал очевидную попытку улыбнуться.
– Что случилось?
Андерсон застенчиво пожал плечами.
– Я хотел поговорить о… личном.
У нее тут же сердце ушло в пятки. Разумеется, Гейб не рассказал Андерсону о том, что произошло между ними. Саммер сглотнула.
– О чем?
К ее удивлению, Андерсон покраснел.
– О Кристал.
Саммер почувствовала глубокое облегчение.
– Слава Богу, – еле слышно пробормотала она. Потом чуть громче предложила Андерсону сесть.
Оглядев многочисленные коробки с книгами, он покачал головой.
– Куда?
На этот раз покраснела Саммер.
– Хочешь, дойдем до кафе?
Андерсон кивнул.
– Кристал все еще не работает из-за своей лодыжки. Я угощу тебя чашечкой кофе.
– Уговорил. – Взяв его за руку, Саммер выбралась из-за коробок.
Когда они оказались за уже привычным столиком в кафе и заказали пирог и кофе, Андерсон почему-то не хотел смотреть ей в глаза. Саммер пыталась игнорировать неприятное чувство неловкости, но это становилось все более и более трудным.
– Андерсон. – Ее голос прозвучал резко. Она с усилием смягчила его. – С Гейбом все в порядке?
Глядя на свои мозолистые пальцы, Андерсон пожал плечами.
– Думаю, да. Я не видел его два дня. А ты?
Она поморщилась.
– То же самое. Два дня. А как Кристал? Ее нога уже зажила?
Он пожал плечами.
– Не знаю. Она хромает, но все равно ходит. Кристал не может долго лежать в постели.
Вспомнив, как Кристал спорила с доктором, который приказал ей лежать, Саммер улыбнулась.
– Вы теперь вместе?
Улыбка Андерсона была бессознательно соблазнительной и немного грустной.
– Вроде того, – тихо сказал он. – Ей всегда нужно что-то или кто-то, чтобы расстраивать ее. Думаю, я хорошо подхожу для этого.
– Ты просил ее выйти за тебя замуж? – Саммер угадала его ответ по выражению боли, промелькнувшему на его лице.
– Просил. Она не хочет.
– Почему?
Вместо ответа он задал ей вопрос:
– А что насчет Гейба? Ты хотя бы знаешь, где он?
Саммер постаралась посмотреть на него ничего не выражающим взглядом, уверенная, что он все равно заметит ее смущенный румянец.
– С чего это вдруг мне встречаться с Гейбом?
Андерсон сделал невинное лицо.
– Может быть, потому, что ты любишь его?
– Не люблю, – немедленно возразила она. Андерсон посмотрел на нее с таким недоверием, что она была вынуждена слабо улыбнуться.
– Да ладно. Скажи правду.
– Хорошо. – Саммер оглянулась, чтобы убедиться, что никто не может подслушать. Она наклонилась и посмотрела Андерсону прямо в глаза. – Может быть, чуть-чуть. Но это пройдет.
Андерсон со смешком прикоснулся пальцем к кончику ее носа.
– Я тоже так раньше думал. Но это не проходит, Саммер. Это становится только хуже.
Она почувствовала прилив жалости.
– Если ты действительно любишь Кристал и она любит тебя, почему не разделит с тобой жизнь?
– Поди пойми. – Андерсон печально посмотрел на нее. – Эта женщина сделана из камня. – Он вздохнул. – Она подпускает меня к себе, я чувствую себя на седьмом небе, а потом она захлопывает дверь перед моим носом. Как только я говорю о свадьбе, она становится дикой, как лошадь, на которую первый раз положили седло.
Саммер почувствовала боль. Ей показалось, что он говорит о ней и о Гейбе.
– Я тебя понимаю, – сказала она.
Как будто бы он ждал этого, Андерсон ухватился за ее слова.
– Так вы с Гейбом тоже сблизились?
Хотя пылающие щеки выдавали ее, Саммер попыталась сохранить достоинство.
– По-моему, тебя это совершенно не касается, а?
От необходимости отвечать Андерсона спасла Мэри Уиггинс, которая принесла им два куска свежайшего яблочного пирога и кофе. Он терпеливо ждал, пока пожилая официантка уйдет.
– Слушай, я просто спросил, потому что беспокоюсь о нем. Два дня назад он умчался в Тенистый каньон с таким видом, будто за ним гнался сам черт. Он поступает так, только когда ему действительно очень плохо, как тогда, когда его бросила Урсула. Если тебе известно что-то, что может помочь, я буду очень обязан, если ты сообщишь мне это.
– Тенистый каньон… – Вспомнив суровую красоту этой земли, Саммер выдохнула эти слова почти благоговейно. – Это прекрасное место.
Андерсон недоверчиво посмотрел на нее.
– Он возил тебя туда?
– Да. А что?
Он, казалось, не слышал ее.
– Значит, все еще хуже, чем я думал. – Андерсон устало потер глаза, он вдруг стал необъяснимо печальным. – Интересно, понимает ли это он сам.
Взволнованная, Саммер наклонилась к нему и взяла его за руку.
– О чем это ты?
– Гейб. – Андерсон лениво открыл один глаз и медленно закрыл. – Он зашел дальше, чем я предполагал.
От этих слов ее сердце забилось как сумасшедшее. Она почувствовала, что ее кожа пылает. Саммер решительно приказала сердцу успокоиться.
– Не думаю, что я понимаю. – Ее голос был строгим, чтобы скрыть нежелательные эмоции.
Андерсон сурово посмотрел на нее.
– Насколько серьезно твое намерение остаться в Сабине?
– Остаться в… – повторила она. – Разумеется, я останусь. А что?
– Гейб все еще думает, что ты собираешься уехать, как только устанешь от нашей глухомани. Или когда придет зима и жизнь здесь замрет на четыре месяца.
– Знаю. Он говорил мне это много раз.
– Так вот, именно поэтому он и уехал в каньон. Подозреваю, что он начал чувствовать что-то, что, по его мнению, может причинить ему боль. Особенно если ты уедешь.
– Уеду… – Саммер издала странный сдавленный звук, что-то среднее между кашлем и смехом. – Он никогда не мог понять, Андерсон. Это мой дом. Я не могу уехать. Мне больше некуда ехать.
Она не могла поверить, что позволила ему уговорить себя на это. Без сомнения, Гейб будет в бешенстве, когда она приедет в его личный лагерь, на его собственной лошади, и все потому, что Андерсон сказал, что она нужна ему.
– Как коровьей лепешке нужна соль, – пробормотала Саммер.
Небо выглядело так, будто вот-вот было готово разразиться мощным ливнем. На много миль впереди она не видела ничего, кроме огромных кустов юкки и шишковатых мескитовых деревьев, а ее лошадь хотела вернуться домой.
