Гурский вздохнул, открыл свою записную книжку и отодвинул бумаги на столе в сторону.
— Кое-что есть. Давай сравним с тем, что здесь.
— Неплохая мысль.
Расследование экономических преступлений не входило в компетенцию отдела убийств, однако Гурскому требовался мотив. Кому в последнее время этот чертов Тупень наступил на мозоль, для кого он представлял серьезную угрозу?
Они изучали бумаги, пока не потемнело в глазах. Вывод напрашивался один.
— У тридцати миллионов граждан Польши имелся мотив, — решительно заявил Гурский. — Хорошо хоть не у всего населения целиком. Новорожденных и дошкольников следует исключить, но остаются старики. Сдаюсь. Так мы далеко не продвинемся. Пусть поработают ребята из экономического. Постой, здесь у меня показания свидетелей — лгут напропалую.
Он достал диктофон, перемотал кассету. Бежан с интересом прослушал запись.
— Вот-вот. Теоретически жертва находилась в трех местах одновременно. Где же покойный был на самом деле?
— А черт его знает... То есть мы-то знаем. В Саской Кемпе.
— Но адрес в Саской Кемпе никто не назвал.
Гурский жалобно вздохнул:
— В том-то и дело! Больше у меня ничего нет. Все, с кем я говорил в министерстве, были абсолютно неподготовлены к такой беседе. И ни один не сказал правду, голову даю на отсечение. Этому показалось, что министр вошел, второму — что промелькнул около туалета, третий видел его в дверях, когда он уходил, еще кто-то слышал, что он собирался поехать в Мщонов или в Сувалки. В общем, в огороде бузина, а в Киеве дядька. В ежедневнике у него значится визит к врачу. Но я проверил, врач уехал в Рим на какой-то съезд.
— Давай послушаем дальше, — попросил Бежан.
Они прослушали до конца записи, которые удалось сделать Гурскому.
— Документы, — с иронией заметил Гурский. — Это слово невольно вырвалось у руководителя агентства. Потом-то он, конечно, ушел в несознанку. Заикаться стал. Я, мол, хотел сказать «бумаги, заметки». И вообще, мол, память отшибло. Стал путать дни, часы, времена года и отправил меня к секретарю. Замкнутый круг.
— Спохватился, — подтвердил Бежан, задумчиво хмуря лоб. — Только мы и сами об этом знаем. У покойного был компромат на кого-то. Что именно, уже не отыщешь. До чего же мне надоела эта подковерная борьба!
Гурский начал рассуждать вслух:
— С Бучинским он не дружил. О нем-то мы кое-что знаем: в мошенничествах не замешан, у нас на него ничего нет — нормальный человек. С покойным у Бучинского было случайное знакомство... Хотя тут целая цепочка выстраивается. С Бучинским дружит некий Малиновский, он-то знал покойного отлично, часто имел с ним разногласия. Малиновский их и познакомил.
— Кто такой Малиновский?
— Бывший директор департамента в министерстве сельского хозяйства, специалист по коневодству, недавно ушел с должности, не желал способствовать махинациям покойного. Похоже на правду, я с ним разговаривал. Аферисты не живут в трех комнатках на улице Подхорунжих.
— Может, у него еще что-то есть?
— Летний домик на Ливеце. Больше ничего, я проверил. Особенно его достали махинации с лошадьми, он по натуре лошадник. Видно, накипело, вот и проговорился. Но не в этом дело. Покойный и Бучинский не принадлежали к одному кругу. А к малознакомому человеку не приходят ни с того ни с сего.
— Может, министр спрятать что хотел? Счета, договор?
— У шапочного знакомого?
— Вот так все и думают. Именно поэтому лучшего тайника не придумать. Проверь как следует Бучинского: дом, сад, гараж...
Гурский покачал головой:
— Все равно впустую, преступник наверняка все забрал. Хотя... А вдруг что-то было спрятано и убийца просто не успел найти?.. Но там был порядок, похоже, никто ничего не искал. Кроме того, ну не могли Бучинский и Тупень быть заодно! Я надеялся что-нибудь обнаружить в других местах: дом жертвы, банковские ячейки, сейфы, у жены...
— Проехали. Ордеров мы не получим, в резиденции покойного не попадем, так что работай с тем, что есть. Покойный заявился к Бучинскому, вот здесь и копай. В квартире мог притаиться взломщик, они стыкнулись, и бандит оприходовал министра. Чем тебе не версия? Осталось только доказательства подобрать.
— Какие, к свиньям, доказательства! разозлился Гурский. — Ничего ведь не сходится. Бучинский мог...
— Подожди, не кипятись, — остановил его Бежан. — По-моему, что-то не так. Заключение патологоанатома у тебя есть?
— Есть. Пока на словах. А что?
— Ему только по башке дали? И все, готово дело? С разбитым затылком он мог и выжить.
Гурский мотнул головой.
— Это не совсем затылок. Скорее тонкая кость над ухом, черт, забыл, как называется. В общем, достаточно чуть тюкнуть, и человек отбрасывает коньки. А ему звезданули тяжелым камнем со всего размаха.
— А не много ли было крови, если речь идет только о голове?
— Часть кровеносных сосудов лопнула, Скварек мне сказал какие, но наизусть я не помню. Он был жив еще минуты три, может, пять, так что кровищи натекло порядочно. У Скварека все сходится.
Доктор Скварек был очень хорошим патологоанатомом. Бежан только кивнул.
— И что поведал Бучинский? С какой целью его посетил покойный?
— Правды не сказал, выкручивался. Не могу поверить, что министр примчался к почти незнакомому человеку, чтобы обсудить предстоящие скачки. Вроде бы покойному насплетничали (Бучинский не знает кто), якобы у него, Бучинского, есть какая-то закулисная информация. А ее не оказалось, ну они и поссорились. Потом он министра вытолкал, очень уж торопился.
Какое-то время оба молчали.
— По-моему, это заказное убийство! — яростно выпалил Гурский. — У него наверняка были доказательства каких-то махинаций. Вот и мотив! Так ты серьезно насчет запрета на обыски?
— Абсолютно. И не настаивай. Даже не пытайся.
— Пятак твою распротак! Значит, не выясним, что произошло на самом деле? Залез, гад, в чужой дом и позволил себя убить?
— У покойного не только с моралью, этикой, порядочностью наблюдались проблемы, у него еще и головы на плечах не было, — ответил Бежан.
— Ничего не поделаешь, возвращаюсь на место и пошурую там еще, — принял решение Гурский. — А что остается?
* * *На бегах я повстречалась с паном Теодором и Юреком Малиновским.
В последнее время я редко появлялась в этом гнезде порока, все недосуг было, но до окончания сезона остались лишь три субботы и три воскресенья, и я хотела, как и пан Теодор, проверить правильность наших расчетов. Кроме того, необходимо было пополнить базу данных и накормить ими компьютер, в этом отношении я предпочитала верить самой себе, а не кому-то другому.
