Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
Л. В. Черепнин делает из дошедших до нас источников вывод, что они «показывают, что на рубеже XVI и XVII вв. тема о Земском соборе стала злободневной. Признание его как законного органа власти, или обвинение в неправомочных действиях, или, наконец, обход молчанием – все это разные формы идейно-политической борьбы в феодальной публицистике».[130]
«По своему социальному составу собор 1598 г. мало отличается от собора 1566 г. В нем так же приняли участие феодалы (светские и духовные) и верхушка посадского населения. С. П. Мордовина оспаривает утверждение В. О. Ключевского о наличии на соборе 1598 г. выборного представительства. – пишет Л. В. Черепнин. – И все же значение собора 1598 г. в истории сословно-представительных учреждений нельзя недооценивать. Это был не просто совещательный орган (как собор 1566 г.). Учредительный акт, им совершенный, – «поставление» главы государства – во многом определил дальнейшее направление политики России».
С одной стороны, нельзя не согласиться со словами академика Черепнина о значении Земского собора 1598 г. – его созыв был обусловлен признанием и элитами Русского государства, и его народом того факта, что институт Земского собора стал высшей властью страны в период междуцарствия, единственной, способной примирить интересы различных политических сил и не допустить гражданской войны. С другой стороны, события вокруг этого собора показали, что, в отсутствие законной царской власти, плутократия активно стремится подмять под себя «собор всея Земли», сделать его, как бы сейчас выразились, «карманным парламентом», превратить в инструмент достижения своих корыстных политических целей в ущерб интересам народа и государства. Кроме того, надо помнить, что первым Земским собором, на котором решался вопрос утверждения кандидата на царский престол был не собор 1598 г., а собор апреля 1584-го. Как справедливо отметил Р. Г. Скрынников, «окружение нового царя [Бориса Годунова] ориентировалось на прецедент – избрание царя Федора», действуя по лекалам Земского собора 1584 г.
Непризнанные народом: Лжедмитрий, Шуйский, Владислав
Борис Годунов был первым царем на Руси, которого не признал народ, но он хотя бы пытался сохранить видимость приличия и утверждения Земским собором «всея земли», пусть и состоял этот собор из его клевретов. Пришедший на его место «названный Дмитрий» (как именовали Лжедмитрия I некоторые осторожные российские историки) не счел нужным утруждаться такими церемониями и просто объявил себя «Российским императором» по праву рождения – хотя, казалось бы, как выходец из Речи Посполитой, мог вспомнить о польских традициях и вольностях гонорных шляхтичей с их сеймами, сеймиками и правом veto.
Правда, С. Ф. Платонов считал, что человек, севший на московский престол под именем Дмитрия Ивановича, все же сделал попытку реформировать Земский собор на польский манер – оставив там представителей только дворянского сословия. Об этом, по мнению историка, свидетельствует тот факт, что в одном из сохранившихся документов того времени, датируемом 1606 годом и направленным в Деревскую пятину Новгородской земли, дано предписание о посылке в Москву выборных дворян и детей боярских: «Выбрати дворян и детей боярских к Москве с челобитными о поместном верстаньи и о денежном жалованьи и бити челом государю царю и великому князю Дмитрию Ивановичу».[131]
«Мы не знаем, – пишет Платонов, – состоялись ли выборы и ездили ли выборные в Москву от Деревской пятины; не знаем и того, были ли вызываемы выборные из других областей, и предполагалось ли их соединение в Москве в одну коллегию. Но перед нами бесспорный факт: Москва требует представителей от местного дворянского общества и указывает порядок их назначения – общественный выбор; для чего бы ни требовались эти лица в Москву, они выборные представители своего класса. Вполне возможно предположение, что такое требование выборных от поместного дворянства случилось именно при Самозванце по той причине, что двор Самозванца был под сильным влиянием литовско-польским. Как сам Самозванец, так и его друзья, получившие влияние в Москве, легко переносили на московскую почву литовско-польские понятия. Как «дума» превратилась на их языке в «раду», а «бояре» в «сенаторов» («ordo senatorum»), так дворянский представитель получил в их глазах вид земского посла, избираемого шляхтою в поветах и воеводствах для посылки от местного сеймика на государственный сейм».[132]
Так что, если действительно имела место подготовка центральным правительством в Москве очередного Земского собора, то он из всесословного представительства русской земли мог превратиться в представительство исключительно дворянского сословия. Впрочем, к этому вела политика не только Лжедмитрия I, но и всех других правителей России, сидевших на русском престоле после Федора Ивановича – любая новая династия, имея весьма ограниченные возможности для политического маневра, должна была привлечь на свою сторону для удержания власти этот самый массовый и боеспособный слой новой русской элиты. Так поступили и Годунов, и Лжедмитрий, и Романовы. Быть может, один только Василий Шуйский, как прирожденный Рюрикович и представитель «старых» княжеских элит, не хотел (или не мог) в полной мере опереться на поместное дворянство – что и обусловило, в конце концов, его свержение и гибель.
Однако есть косвенные данные, что еще до попытки возможного созыва собора-«сейма» в 1606 г., «Дмитрий Иванович» собирал «классический» Земский собор для суда над Василием Шуйским и его братьями, схваченными по обвинению в организации заговора против самозванца.
Л. В. Черепнин пишет, что данных об этом соборе «очень мало», но приводит свидетельства в пользу того, что собор все же был: «По свидетельству «Нового летописца», Лжедмитрий «повеле собрати собор и объяви про них (Шуйских. – Л. Ч.), яко «умышляют сии на меня»». Летописец говорит, что на суде никто не заступился за обвиняемых, «ни власти, ни из бояр, ни ис простых людей». По-разному определяют состав собора 1605 г. иностранные авторы, которые говорят, что Шуйский был судим «в присутствии выборных чинов из всех сословий» («en présence de personnes choisies de tous estats») (Маржерет), «советом вельмож» (де Ту), «как сенатом, так и народом» (Паерле), «большим собором бояр и духовенства со всеми остальными сословиями» («in maximo consessu senatorum etiam spiritualium cum caeteris aliis») (иезуит Лавицкий). На основе этих слишком общих характеристик трудно составить представление как о количестве участников собора, так и о их социальной принадлежности. Можно лишь сделать вывод, что форма соборного судопроизводства, очевидно, была выбрана Лжедмитрием потому, что он искал популярности среди различных сословий Русского государства.»[133]
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
