Джек пригласил себе дружку – Эдди Миншелла, товарища по службе. Из Лидса приехали дядя Уэс и тетя Пам. Они наконец-то узнали, что Берт попал в плен и жив-здоров. Бен выглядел великолепно в форме ополченца, но был мрачнее тучи. Все шло гладко, лишь кто-то из друзей Джека чуточку захмелел, бегая в паб. Дедушка, подняв рюмку с наливкой из черной бузины, сказал тост в честь молодых.
– Давайте выпьем за эту храбрую молодую чету, которая отправляется в самое чудесное путешествие в их жизни. Да благословит их Господь и дарует им счастливый семейный очаг и топот крошечных ножек в положенный срок. И пусть Он проведет нашего Джека через все опасности. – Он повернулся и подмигнул бабушке. – Если они будут так же счастливы, как были мы за эти пятьдесят лет, я буду рад, верно, мать?
Миррен казалось, что ее сердце вот-вот лопнет от радости и любви. Все близкие ей люди сидели вокруг них и желали им счастья. Жаль только, что этот драгоценный день не видели Пэдди и Элли, ее родители… Она с улыбкой повернулась к Джеку и подумала о своем счастье. Скоро она бросит свой букет подружкам, попрощается со всеми, и они с Джеком отправятся сквозь метель из конфетти на поезд, который отвезет их к берегам озера Уиндермир, где они проведут три ночи в отеле.
Она старалась запечатлеть в своей памяти каждую минуту этих волшебных дней, когда они проводили все утро в постели, потом гуляли по холмам, любуясь знаменитыми нарциссами, а после этого обедали у озера. Она знала, что в грядущие месяцы и даже годы они будут ее самыми драгоценными воспоминаниями.
Джек любил ее нежно и медленно, но она никак не могла подладиться под него. В этом деле тоже требовалось умение, которым они пока еще не владели. Но все равно чудесно было лежать в его объятьях. Холодноватая спальня отеля наполнялась жаром и энергией, когда они занимались любовью, и война в эти ночи казалась им совсем далекой.
Миррен хотелось остановить время и отодвинуть как можно дальше их разлуку, ждавшую их на вокзале в Карнфорте, но Джек должен был явиться на базу в Шотландии для продолжения секретной подготовки. Кто знал, когда они теперь увидятся снова?
Миррен вернулась в Крэгсайд, и все прошедшее казалось ей сном. Коровы не знали, что она теперь замужем, не знали и овцы. Приближался окот. В апреле она узнала, что какое-то время не должна к ним подходить, и сказала об этом Бену. Тот разозлился на ее дезертирство и спросил о причине.
– Неужели не догадываешься? Женщина в положении не должна подходить к ягнятам, так заведено, – ответила она, не глядя ему в лицо.
Тетя Флорри необычайно обрадовалась и достала вязальные спицы. Через несколько часов вся деревня знала, что в Крэгсайде к Рождеству ожидается прибавление.
В последующие месяцы вся жизнь Миррен перевернулась вверх дном. Джек где-то воевал, бабушка еле ходила.
Теперь на ферме работали в основном дядя Том и Бен; вместе с Миррен и еще одной работницей они пытались спасти овес и ячмень после гроз. Растения полегли, и зерно в них не дозревало. Как и предсказывал дедушка, сил было потрачено много ради скудного результата; все жалели о потере хороших пастбищ.
Внезапно Миррен почувствовала себя страшно одинокой. Внутри ее росла новая жизнь, надо бы радоваться, но Джек был далеко, а письма его приходили редко. Он с восторгом воспринял известие об их будущем малыше, но настаивал – никаких «фамильных» имен, никаких Джеков или Мириам, Томов или Ройбенов.
«Тут нет никакого пренебрежения, Миррен, но сейчас настало время перемен. У нашего ребенка должно быть современное имя, его собственное».
Она знала, что Йевеллы будут разочарованы, ибо помнила, что в семье была традиция называть первую девочку Мириам. Старинная резная шкатулка, передававшаяся от Мириам к Мириам, была теперь у нее. Но Джек, приемный ребенок, хотел завести собственные традиции.
Такие мысли будили в ней надежду, что в будущем они смогут жить тут, на холме, своей жизнью и смотреть, как растут их дети. Вот только бы скорее закончилась проклятая война. А до того радостного дня она станет молиться о его благополучном возвращении и делать все, что в ее силах, чтобы ферма процветала.
Глава 9
Бен застал Ади в прачечной; тяжело дыша, она с трудом поднимала рубель и стучала им по простыне.
– Зачем вы так делаете, бабушка? Ведь вам тяжело. Оставьте, Миррен и Дейси потом постирают…
– Сейчас хороший, сухой ветер, не хочу его пропускать. Ну-ка, подержи, а я сейчас поищу таблетки, которые прописал доктор. Столько денег за них ухлопали, а ведь совсем мне не помогают, – бормотала она. Ее лицо стало пепельно-серым.
– Может, я позову деда? – встревожился Бен.
– Он далеко, на том конце коровьего выгона.
– Тогда я пошлю за доктором…
– Не надо, сынок, не надо. Ночью мне было хуже, чем сейчас. Оставь меня, ступай, делай свои дела, – последовал приказ, но голос ее звучал еле слышно.
– Никуда я не пойду. Сейчас вы сделаете так, как вам велел доктор. Подниметесь к себе и ляжете в постель. Если надо, я сам отнесу вас туда. Отдых, вот что вам нужно. – Он строго посмотрел на бабушку.
– Если ты запихнешь меня туда, то я уж никогда оттуда не выберусь, – прошептала она.
– Чепуха, хороший сон – и вы будете в норме.
– Скоро я высплюсь… долгий будет сон… Обещай мне, что ты присмотришь за фермой… и за Миррен с ребенком… пока не вернется Джек. Если он вернется… Я надеюсь на тебя, – бормотала она, когда с его поддержкой медленно-медленно поднималась по лестнице.
– Вы о чем, бабушка?
– У меня нехорошие предчувствия. У них все будет непросто, у наших влюбленных. Обещай мне, что ты ей поможешь. Она совсем как ее мать – влюбилась в беспутного парня. Меня это беспокоит.
Бен зарделся, согласившись с ней, но не нашел, что ответить. Зачем бабушка говорила все это сейчас?
– Я сделаю все, что в моих силах, но у вас все будет нормально, вот увидите.
– Нет, сынок, в том-то и беда. Я выдохлась. Пытаюсь держаться, но… дух крепок, а плоть слаба, немощна. Пора мне… – Она вздохнула и тяжело осела на кровать.
– Не говорите так, бабушка. Ну-ка, сейчас я сниму с вас туфли. Потом позову дедушку и доктора. Он должен знать…
Потом дни слились в единую полосу. Домашние ходили на цыпочках вокруг бабушкиной кровати, поодиночке, стараясь не утомлять ее. Доктор Мюррей качал головой.
– Она упрямая, как старый мул, но на этот раз ее сильно прихватило, и она это знает. Я ведь велел ей лежать.
Дедушка Джо неотлучно сидел возле больной и гладил ее руку. Дейси приносила чашку за чашкой слабенький чай, который никто не пил. Том, Бен, Флорри и работники занимались фермой, а Миррен пошла в Уиндебанк отправить телеграмму родителям Бена, чтобы те приехали первым же поездом.
– Не могу поверить, что она уходит от нас, – рыдала Миррен. – Неужели она не увидит нашего малыша? Как несправедливо! И Джек далеко. – Внезапно она бросилась в объятья Бена, толкнув его своим большим животом, и он нежно обнял ее, боясь спугнуть неловким движением этот дорогой для него миг; ее волосы пахли фермой, а комбинезон был измазан в глине.
