– Ах, Дора, – пробормотала Мамма, готовая задушить Уинни за бессердечие. Ужасная женщина. Как мать могла говорить такое маленькой дочери?
Дора повернулась и посмотрела на Карсон.
– И знаешь, что самое безумное? Я не ненавидела его. Я ненавидела тебя, потому что тебя папа любил больше всех. Он забрал тебя к себе, бросив нас с Харпер.
– Любил меня? Да он таскал меня за собой, чтобы я за ним ухаживала.
– Карсон, – резко прервала ее Мамма. – Это неправда. Он хотел, чтобы ты была с ним. У тебя, в отличие от остальных, не было матери.
– У меня была ты, – сорвавшимся голосом сказала Карсон. – Я хотела остаться с тобой. Я умоляла тебя, но тщетно.
Мамма вздохнула, услышав в словах Карсон горечь.
– Мне очень хотелось тебя оставить. Но что я могла сделать? – воскликнула она. – Ты была его дочерью!
– Нет! – воскликнула Карсон. – Ты отпустила меня не поэтому. Ты просто никогда не могла ему отказать. – У нее потекли слезы. – Даже ради меня.
Мамма приложила ладони к щекам.
– Ты не веришь! Паркер… Любил тебя, – запинаясь, сказала она. – Любил каждую из вас.
– Правда? – всхлипывая и утирая слезы, пожала плечами Карсон. – Возможно. Не знаю. Он пытался. Но знаешь что? Даже если так, мне плевать. Он был ужасным отцом. Бездельником и лентяем.
– Карсон, прекрати! – выкрикнула Дора. – Папа таким не был.
– Откуда ты знаешь? – ощетинилась Карсон. – Ты видела его, только когда он прилетел домой, чтобы провести тебя по церкви. – Она подалась вперед, буравя взглядом Дору. – Ты не помнишь, как сказала, что не хочешь, чтобы он вел тебя к алтарю, потому что боялась, что он будет настолько пьян, что не сможет устоять на ногах? К твоему сведению, он знал об этом. И ему было обидно.
Дора побледнела.
Мамма почувствовала, как у нее внутри все сжалось. Она не могла вздохнуть.
Заговорила Харпер:
– Я видела его всего один раз, на свадьбе у Доры. Мне было четырнадцать. Я очень волновалась и была очень счастлива, что увижу его. Но, когда он зашел в церковь, даже я поняла, что он пьян. Как и говорила моя мать. Я помню, дедушка на него ужасно разозлился. Уже потом, на приеме, мне пришлось с ним поговорить. Он ведь был моим отцом. Я искала его. И нашла у стены в коридоре. Он заметил меня и улыбнулся. Мой желудок сжался, я так мечтала, что он обнимет меня и скажет, как меня любит. Но когда он приблизился, то просто остановился и уставился на меня, немного пошатываясь, а я просто улыбалась до боли в щеках. А он усмехнулся и сказал: «Ты очень похожа на мать».
Лицо Харпер исказилось от боли.
– Я никогда не забуду яд в его словах. Они прозвучали, словно самое страшное обвинение. Словно он проклял меня, и мой вид был ему отвратителен. Больше я его никогда не видела. – Она дрожащими пальцами вытерла слезы. – Молодая девушка ожидает услышать от своего отца совсем не это.
Пока внучки ссорились и делились горькими воспоминаниями, Мамма приложила руку к груди. Она почувствовала тяжесть прошедших лет. Ей было больно слышать, что девочки грубо и с такой злобой вспоминают грехи Паркера. Она смотрела на мерцающие свечи, пытаясь восстановить дыхание. Воск стекал на хрусталь и лен. Она не знала, сможет ли убрать этот беспорядок. Мамма схватилась за ручки кресла и неуверенно встала на ноги.
– Мне нужно подышать воздухом, – слабо сказала она.
Разговоры немедленно умолкли, а Карсон и Дора вскочили, поддерживая ее под руки. Мамма не могла на них смотреть, ей было слишком больно.
– Мне нужно выбраться из этого платья.
Глава 10
Мамма устроилась на мягких подушках черного плетеного кресла на веранде. Подняв взгляд, она увидела умиротворяющую картину – фирменный полумесяц Южной Каролины рядом с удивительно яркой Венерой. Вокруг, словно светлячки, сверкали звезды, создавая задумчивое ночное сияние. Люсиль помогла Мамме выбраться из глупого тесного платья. Она с изумлением обнаружила на теле красные отметины от корсета, которые со временем станут синяками.
Теперь, в свободном халате, стало легче дышать. С ее стороны было глупо пытаться влезть в платье, которое она носила, когда у нее еще была талия. Тщеславие всегда было ее тяжелым бременем. Мамма смотрела в темноту и размышляла, как вечерняя беседа могла обернуться таким кошмаром. Эмоции взыграли куда сильнее, чем она ожидала. Огонь вышел из-под контроля…
Заскрипели доски, и она поняла, что кто-то идет. Обернувшись через плечо, она увидела приближающийся женский силуэт с бутылкой и двумя бокалами.
– Еще вина? – спросила, подойдя, Карсон.
– Боже, детка, нет, – ответила Мамма, по-прежнему чувствуя легкое головокружение. – Больше ни капли. Два дня ночных пьянок – для меня слишком.
Карсон поставила бутылку и бокалы на стол, села на стул рядом с Маммой и взяла ее за руку.
– Мамма, прости, что вышла из себя. Это было невежливо и грубо.
– Не извиняйся. Это я должна просить у тебя прощения. Мне нужно было быть более чуткой, более внимательной. Когда я думаю, что тебе пришлось пережить в ночь, когда умер твой отец…
Карсон закрыла глаза.
– Ты старалась, как могла.
– Должна сказать, все мы, – ответила Мамма.
На лице Карсон появилась признательность за понимание.
– Но столько злости! Я не знала, что тебя тяготит такое бремя.
– Я просто сорвалась. Я не хотела. Не хотела испортить твой праздник.
Мамма махнула рукой.
– Праздник… Мы семья. Не бери в голову.
– Не могу. Я не могла остановиться. Не знаю, в чем дело: в моем нынешнем плачевном положении или в желании рассказать сестрам правду о том, каково было с ним жить в Калифорнии. Дора, оказывается, думала, что мы жили жизнью богатых и знаменитых. Мне нужно было рассеять эти иллюзии и поведать им печальную истину.
– Жаль, что ты не рассказала мне о своих бедах раньше. Я бы привезла тебя домой. Сюда.
– Уже поздно что-то менять, – обреченно сказала Карсон. – Я здесь больше не живу, Мамма. Мой дом в Калифорнии.
– Правда? – спросила Мамма.
– Я там работаю.
– Правда? – снова спросила Мамма.
Карсон только покачала головой.
– Я любила его, – прошептала она. – Действительно любила, несмотря ни на что.
Сердце Маммы едва не разбилось.
– Я знаю, – дрожащим голосом проговорила она. – Я тоже.
Хлопнула дверь, и на веранду вышли еще двое. Мамма откинулась на спинку кресла, стараясь взять себя в руки, а Карсон быстро вытерла слезы и подошла к столу, чтобы налить себе вина. Доверху.
Харпер протянула Мамме бокал.
