— Как ты думаешь, наш герой был там? — выпустив облако дыма, спросил Вагнер, отвлекая Аллегро от меланхолических воспоминаний.
Аллегро хрипло рассмеялся.
— А медведи гадят в лесу?
— Перри? — гнул свое Вагнер.
— Не знаю.
— Думаешь, он… трахал ее?
— Я похож на ясновидящего? — проворчал Аллегро. Потом взглянул на партнера: — Извини.
— Да ладно, — улыбнулся Вагнер. — Черт, я бы сейчас не отказался от выпивки.
Аллегро расхохотался.
— Оказывается, ты у нас ясновидящий.
— Так как насчет моего предложения?
— Потом. Нам еще нужно кое с кем поработать.
— Жена Перри?
Аллегро кивнул головой. Когда накануне они вызвали на допрос Роберта Перри, тот все еще был в неважной форме, впрочем, не забыл привести с собой адвоката. Вагнер задал вопрос, где был Перри в четверг вечером от семи до полуночи. Прежде чем ответить, тот долго совещался с адвокатом.
Наконец, закончив шептаться, Перри заявил, что в четверг вечером, во время убийства доктора Мелани Розен, он сидел в кинотеатре на Норт-Бич, в двух рядах позади своей бывшей жены и ее нового дружка. Достал из кармана джинсов билет в качестве доказательства. Даже уверял, что жена подтвердит его алиби. Судя по всему, он виделся с ней у билетной кассы. Время он вспомнить не мог, но предполагал, что это было около девяти вечера. Услышав вопрос о том, где он находился в момент убийства четырех других женщин, Перри округлил глаза и сказал, что не помнит. Аллегро поинтересовался, нет ли у него календаря. Когда детективы попытались поднажать, Перри зашелся в истерике, и адвокат потребовал прекратить тиранить его клиента. Если, конечно, у следствия нет прямых улик против него. «Нет», — ответил Аллегро. Прямых улик нет. Пока.
— Может, мы хотя бы перекусим, прежде чем говорить с миссис Перри? — предложил Вагнер, выбрасывая окурок в окно.
— Думаешь, силенок не хватит? — сострил Аллегро.
Они остановились на ленч в тайском кафе на оживленной деловой Клемент-стрит, уже в Сан-Франциско. Цинтия Перри жила за два квартала отсюда в типовом доме без лифта, которыми был застроен азиатский район Ричмонд, расположенный между Голден Гейт Парк и Президио. Этот район стал вторым Чайнатауном, хотя здесь и было намешано множество этнических групп — китайцы, вьетнамцы, корейцы и даже с недавних пор — тайские беженцы.
За ленчем Аллегро думал лишь о том, что ему не хватает кружки холодного пива. Правда, день сегодня был неподходящим для выпивки. И не только потому, что сегодня, в воскресенье, пришлось работать. Дело в том, что Аллегро пребывал в одном из своих настроений. Когда нет сил сосредоточиться. Он знал, что, если поддастся искушению расслабиться, все кончится глубоким запоем. Возможно, так оно и будет, когда вечером он вернется домой.
Вилкой Аллегро подцепил тайскую лапшу. Но не отправил в рот, а задумчиво посмотрел на Вагнера.
— Пять похорон, и все из-за одного сукина сына. А у нас — ни хрена против него. — Он впервые заговорил обо всех жертвах сразу, не выделив последнюю. Сделал это намеренно. Щадя Вагнера. Аллегро знал, что смерть Мелани была потрясением и для его партнера.
Разумеется, они не станут говорить об этом. О том, что каждый из них переживает в эти минуты. Они никогда не говорили о чувствах. Это была прерогатива Мелани. Была. Верно подмечено.
«Сосредоточиться на деле», — приказал себе Аллегро. Так будет спокойнее.
— Видел знакомые лица на похоронах?
Вагнер пожал плечами.
— Разве что среди репортеров…
Аллегро помрачнел. Они уже проверили чуть ли не под микроскопом всю эту пишущую братию.
— Может, что и выловим из снимков Джонсона, — сказал Аллегро, правда, без особого оптимизма.
— Этот негодяй мог и не светиться. — Вагнер извлек росток бамбука из своей тарелки с цыпленком под красным соусом «карри». — А может, на этот раз он набрался наглости и вышел из укрытия.
Аллегро знал, что Вагнер подразумевает Перри.
— Он так и не смог вспомнить, где находился в момент предыдущих убийств, — заметил Вагнер.
— А ты бы смог? Вот так, с ходу? А я? Знаешь, если бы Перри сразу выложил свое алиби по тем, другим убийствам, я бы подозревал его еще больше.
— Пожалуй, ты прав, — согласился Вагнер. — Но нам все равно нужно добиться от него объяснений. И, если всплывет что-то стоящее, мы сможем получить санкцию и покопаться в истории его болезни.
— Но для начала мы все-таки поболтаем с Уильямом Деннисоном. Он сейчас будет заниматься пациентами Мелани, к нему перейдет и ее картотека. Кто знает, вдруг Деннисон и не побоится отступить от канонов врачебной этики и даст нам кое-какую информацию по Перри или другим пациентам, которые могут представлять для нас интерес. Во всяком случае, сориентировать нас в верном направлении. Это дало бы нам колоссальную экономию сил и средств.
— Если Перри говорит правду… это может и не фигурировать в ее профессиональных записях, — смутившись, произнес Вагнер.
— Думаю, у Перри слишком разыгралось воображение.
— Наверняка. — Вагнер поколебался и добавил: — Но, если связь у них действительно была и это отражено в ее записях, Деннисон, может, и не станет разглашать подобные сведения. Вряд ли он захочет порочить репутацию доктора Розен. Ведь стоит только подумать о том, что у нее могли быть и другие мужчины-пациенты…
— Давай не будем опережать события, Майк. Если увидим, что на Деннисона есть смысл поднажать, поднажмем. Церемониться не станем. Он заговорит, если будет о чем.
Вагнер кивнул головой и ловко подцепил палочками кусок цыпленка.
— Что ты думаешь насчет Деннисона?
— Не в восторге от него.
— Я имею в виду, как о потенциальном убийце.
Аллегро задумался над этим предположением, но от прямого ответа увильнул, заметив:
— Чересчур уж натянутая версия.
— Потому что он психиатр? — парировал Вагнер. — Если ты вспомнишь характеристику, которую дала Ромео доктор Розен, так Деннисон как никто другой вписывается в нее. Он обходителен, умен, настоящий обольститель. И какое хорошее прикрытие: кто же не доверится психиатру?
— Да полно таких найдется, — криво ухмыльнулся Аллегро.
— Допустим. Но многие все-таки доверятся.
— Она развелась с ним — надеюсь, ты помнишь?
— Ну, может, она потом и дрогнула. Мы ведь знаем, что Деннисон хотел вернуть ее, — настаивал Вагнер. — Возможно, они все-таки воссоединились. И, кто знает, может, именно с ним у нее и было свидание в четверг вечером.
— Посмотрим, что он нам скажет, но…
— Что «но»? — напирал Вагнер.
