Ознакомительная версия. Доступно 32 страниц из 157
Со стен замка на это с громадным удовольствием смотрели защитники, стараясь по возможности не мешать. То там, то тут вспыхивали стычки, казаки дрались отчаянно — и нескольким отрядам, человек по сто — сто пятьдесят, удалось вырваться и ускользнуть, но их было так мало. Не то три, не то четыре отряда… из более чем пяти тысяч!
И то вряд ли удалось бы им, но откуда‑то из леса вылетели всадники Володыевского, принялись рвать и резать татар, оказавшихся на острие их удара, конечно, серьезного боя они не приняли, откатились, как только татары вскочили на коней, но в суматохе и ушла часть казаков.
Все окончательно успокоилось только к вечеру — и тогда же султан узнал, что ссора с гетманом стоила ему больше десяти тысяч войска. Причем, казаки не разбирая, косили и турок и крымчаков. За один несчастный день он потерял больше пятнадцати тысяч человек. К тому же не самых худших…
Казаки, его люди…
Переправа, Жванецкий замок, теперь вот здесь — потери стремились к четверти войска, а он ведь даже еще боевых действий не начал! Да и татары постоянно жаловались, что на их разъезды охотятся, как на диких зверей. Скоро меньше, чем по сотне — две и в туалет сходить нельзя будет.
Свистнет стрела — и кто‑то валится с коня. И где искать негодяя?
Ляхи тут камень от камня знают, а им как? Каждый день человек по двадцать — да уносит, пан Володыевский даром времени не терял. А раненые?
Поход явно становился слишком затратным. Но уходить, не взяв даже Каменца?
Войска все равно оставалось больше семидесяти тысяч, если он сейчас повернет… бывали в Османской империи моменты, когда и султанов смещали.
Впрочем, на следующий день султан уже не был столь уверен, что желает оставаться под Каменцом. Пока стояла шумиха с казаками, кто‑то успел отравить четыре колодца. Так что слегло еще несколько тысяч человек, пали лошади — и лекари не были уверены, что люди оправятся от отравления.
Соединения мышьяка — они даже в малой дозе весьма токсичны.
Одним словом — боевой дух упал ниже низкого, выгоды война не обещала, но не уходить же?
Зато были довольны защитники крепости. Ян получил голубя от Володыевского и довольно разгладил усы. Показал письмо Барбаре, которая засветилась счастьем — Ежи жив! И не только жив, но еще и успешно действует. Еще бы парочку таких хитростей — и пусть нехристи друг друга перережут.
Увы, сильно на то рассчитывать не приходилось. Селим Гирей был послушен воле Османов, так что подставить его было затруднительно. Ему султан доверял, в отличие от Дорошенко, которого бесславно оттащили в лес, даже не позаботившись похоронить.
Уже потом, спустя пару дней, убитых казаков захоронили в общих могилах крестьяне, которым заплатил Фрол Разин — и заплатил щедро.
Он потерял в этой провокации около сотни людей, но помнил по имени каждого. Он лично просил крестьян, чтобы не бросили тела, он готов был сгрызть себя, но ведь вызывали только добровольцев. И честно предупреждали, что они могут — скорее всего! — не вернуться. Вернулись всего два человека из ста двадцати, которые пошли в лагерь, которые следили за происходящим и которые в нужный момент закричали и набросились на турок, заводя остальных. Они и погибли первыми. И эти‑то два не выбрались бы, да сознание потеряли от ударов по голове, а когда пришли в себя — отравили колодцы, которые были рядом и постарались выбраться. Благо, схватка кипела вовсю…
Единственное, что утешало Разина — царевич потребовал имена всех казаков, их записали на отдельном свитке, и он клятвенно пообещал поставить на этом месте памятник, на котором золотом выбиты будут имена всех героев. А кроме того семьям их будет на следующие пятьдесят лет назначена щедрая царская пенсия. Не придется ни голодать, ни побираться…
Они шли на смерть и погибли, как герои…
Осада еще продолжалась, но без прежнего огонька. А спустя неделю, которую Каменец героически продержался, наступило время для второго хода.
* * *
Селим Гирей отдыхал в обществе любимой наложницы, когда ему принесли письмо. Аккуратный свиток… простенький такой…
Мужчина прочитал его, удивленно вскинул брови, а потом кивнул своим татарам.
— Гонца ко мне.
И через несколько минут любовался спокойным видом Ивана Морозова, который стоял напротив татарского хана и так же изучающе смотрел в ответ.
Какой он — Селим Гирей?
Сложно сказать. Наверное главное в его облике — глаза. Черные, яркие, умные, затягивающие, словно водоворот. И властность, ощутимая почти физически.
Ваня ощутил, как пересыхает в горле.
Смогут ли они?
Справится ли он?
А потом перед его глазами вдруг встало, как живое, лицо Софьи. И не разумом, нет, каким‑то внутренним чутьем понял юноша, что опаснее тот, кто позволяет себе не показывать свою силу.
Улыбнулся.
И успокоился.
Селим Гирей же разглядывал стоящего перед ним мужчину. Не юношу, нет, Ивану уже за двадцать. Молодого мужчину. Высокого, с растрёпанными русыми волосами, спокойного, удивительно спокойного для того, чья жизнь в чужих руках.
Он… улыбается?
— Ты дерзок, русич.
— Мне встать на колени, государь?
— Я могу поставить тебя на колени. Но это ведь тебя не сломит.
— Это просто жест уважения, — Софьиными словами ответил Ванечка. — Это не имеет значения, если в жест не вложены истинные чувства.
— Вот как? Я могу сделать твои чувства истинными.
— Безусловно. Я не так силен, чтобы выдержать пытку.
— И все же пришел сюда. Зачем?
— Я пришел со словами своего государя. И с его предложением.
— Да, я видел. И это — тоже.
Селим Гирей коснулся свитка. Ленивым жестом повертел в пальцах выпавший на стол изумруд.
— Если позволите, государь…
Иван указал подбородком на небольшой кошель на своем поясе.
— Это мой государь посылает вам в знак своего уважения.
— Вот как?
Селим Гирей сделал жест рукой. Один из татар сорвал кошель с пояса юноши и бросил на стол пред повелителем. Открыл по его приказы — и на стол посыпались изумруды.
— Твой государь богат…
— И щедр. Вы не получите столько здесь. Речь Посполитая изнурена войной с нами. Какую добычу вы соберете здесь? Пара десятков баб, которые страшнее шайтана? Да разве это достойно великого хана, копыта коней которого попирают землю от моря до моря?
— Ты красиво говоришь, русич, но что за твоими словами?
— Здесь нет ни денег, ни славы. Великий хан, ты просто положишь здесь своих воинов. Они уже гибнут ради того, чтобы султан бросил подачку своим янычарам. Разве это правильно?
Ознакомительная версия. Доступно 32 страниц из 157
