– Генетический детерминизм, – добави ла директор школы, – позволяет мне обвинить дедушку в том, что у меня плохие гены, и этим объяснить, почему я стала алкоголичкой; физический детерминизм позволяет мне обвинить родителей в том, что у меня было несчастное детство – которое, разумеется, заставляет меня выбирать в жизни неправильную дорогу; детерминизм окружающей среды позволяет мне обвинить моего начальника в том, что условия, в которых мне приходится вкалывать, настолько ужасны, что от меня нечего ждать хорошего поведения на работе! Я могу найти тысячи объяснений своему поведению. Разве это не прекрасно?
– Старый спор «от Бога или от педагога», – прокомментировала медсестра. – Я считаю, что, даже несмотря на все то влияние, которое оказывают на нас гены и среда, у нас все равно остается свобода выбора. Взять, к примеру, однояйцевых близнецов. Одна яйцеклетка, следовательно, одинаковые гены – это природа. Оба выросли в одной семье, в одно время – это воспитание. И все же они очень разные люди.
– А как насчет сиамских близнецов в недавнем номере журнала «Life»? Кто-нибудь видел эту статью? – спросил сержант.
– Мне кажется, теперь таких близнецов называют сросшимися, – поправил его пастор.
– Какая разница, – отмахнулся сержант. – Так вот, у этих сиамских близнецов одно тело, но две совершенно отдельные головы. Однако больше всего поражает то, что у них совсем непохожие характеры, разные симпатии и антипатии, привычки и так далее. Их родители даже говорят, что, за исключением общего тела, они совершенно разные люди.
– Вот и я о том же, – повторила медсестра, – одни гены, одна среда – и все же разные люди.
– Замечательные примеры, – сказал Симеон. – Мне кажется, вам доставит удовольствие одно из моих любимых стихотворений, которое я захватил с собой сегодня утром. Автор его неизвестен, а называется оно «Еще раз о детерминизме». Сейчас я вам его прочту:
На прием пришел я к психиатру, чтобы точно врач установил,
Почему недавно я подруге сразу в оба глаза засветил.
Прежде чем начать психоанализ, он сказал, чтоб на диван я лег,
Долго в подсознании копался и нарыл причин целый мешок.
В год моя мамаша куклу в сундуке дубовом заперла,
И поэтому теперь, бедняга, я не просыхаю от бухла.
В два, я своего папашу в горничной объятиях засек,
Оттого ужасным клептоманом стал его чувствительный сынок.
Годом позже брат меня заставил от амбивалентности страдать,
И отсюда у меня привычка баб любимых зверски избивать!
Вам не передать, какое счастье испытал я в тот прекрасный день,
Когда услыхал, что виноваты в этом все, кому только не лень!
Спасибо, либидо, в башке таракану
И Фрейду, веселому старикану!
Хохотали все, кроме Крис, поэтому я спросил:
– Похоже, тебя не устраивает эта теория, Крис? Что тебе не нравится?
– Я не уверена, что у нас есть свобода выбора. Например, исследования однозначно показывают, что дети алкоголиков чаще становятся алкоголиками. И разве алкоголизм – это не болезнь? О каком выборе тут можно говорить?
– Отличный вопрос, Крис, – ответил преподаватель. – У меня самого в семье были проблемы с алкоголем, и я знаю, что тоже страдаю повышенной восприимчивостью к нему, поэтому мне нужно быть очень осторожным со спиртными напитками. Более того, когда мне перевалило за тридцать, он меня чуть не победил. Но даже несмотря на то, что я могу быть предрасположен к проблемам с алкоголем, какой смысл пытаться перекладывать ответственность за мое пьянство на отца или дедушку? Кто, если не я сам, выбрал ту первую рюмку?
Я добавил:
– Недавно я ездил на семинар по деловой этике для руководящих работников, где слово ответственность (responsibility) делили на два – отвечать (response) и способность (ability). На семинаре нам объяснили, что на нас воздействуют самые разные раздражители – счета, плохие начальники, семейные проблемы, проблемы с соседями и много чего еще. Эти раздражители воздействуют на нас постоянно, но мы, как человеческие существа, обладаем способностью выбирать нашу реакцию.
– Следует отметить, – быстро продолжил преподаватель, – что способность выбирать нашу реакцию – это одно из преимуществ человеческого рода. Животные реагируют в соответствии с инстинктом. У медведя в Мичигане такая же берлога, как у медведя в Монтане, а у голубой сойки в Огайо – такое же гнездо, как у голубой сойки в юте. Я хочу сказать, что мы можем научить Флиппера показывать различные трюки, но он вряд ли может поставить себе в заслугу идею такого обучения и, возможно, даже не понимает его смысла, за исключением того, что в конце шоу сможет набить брюхо рыбой.
– Да, – кивнул сержант, – один парень возвращается из Вьетнама на инвалидной коляске и садится на иглу, а другой возвращается на такой же коляске и становится президентом общественной организации по делам ветеранов. Раздражители одинаковые, но реакция немного разная.
Преподаватель двинулся дальше:
– Виктор Франкл – уверен, что многие из вас слышали это имя, – написал знаменитую книжку под названием «Человек в поисках смысла», которую я вам настоятельно рекомендую. Франкл был еврейским психиатром, он получил диплом и позднее стал профессором Венского университета – того самого, где учился Зигмунд Фрейд. Франкл был приверженцем и поборником детерминизма – так же, как его наставник и идол Фрейд. Затем, во время войны, Франкл несколько лет провел в концентрационном лагере, потерял почти всех членов своей семьи, все имущество и даже перенес ужасающие медицинские эксперименты, которые проводили на нем нацисты. Он пережил невероятные страдания, и его книга определенно не для людей со слабыми нервами. Но, находясь в эпицентре страданий, он многое узнал о людях и о человеческой природе, что заставило его пересмотреть свое отношение к детерминизму. Позвольте прочитать вам отрывок из его книги:
Зигмунд Фрейд однажды сказал: «Давайте попробуем поставить самых различных людей в одинаковые условия – условия голода. Со временем чувство голода будет возрастать, все индивидуальные различия сотрутся, и вместо них появится однообразное выражение неукротимого побуждения». Слава Богу, Фрейду не довелось познакомиться с концентрационными лагерями изнутри. Его пациенты лежали на роскошных кушетках в викторианском стиле, а не на грязных нарах Освенцима. Там «индивидуальные различия» не «стирались», а, наоборот, обнажались. Маски были сорваны и с животных, и со святых
…
Человек по самой своей природе существо самоопределяющееся. Он становится тем, во что сам себя превращает. Например, в концентрационных лагерях, в этой лаборатории, на этом испытательном полигоне, где проводили опыты на живых людях, мы были свидетелями того, как одни наши товарищи вели себя как животные, в то время как другие вели себя как святые. Внутри человека скрыты оба этих потенциала, то, какой из них реализуется, зависит от его решений, а не от условий.
