Книга Загадка о тигрином следе - Антон Кротков

Комиссар очень старался, чтобы его оставили в экспедиции. С большим риском для своей жизни Лаптев метался по охваченной мятежом губернии. Возвращался он разочарованный и злой. После каждой поездки привозил с собой какое-то доказательство собственного усердия: то отобранный в стычке с повстанцами обрез, то свою простреленную шапку, то окровавленный комсомольский билет бывшего с ним вместе товарища, которого бандитская пуля сразила в самое сердце. Гранит так и выложил этот обмазанный в крови кусок картона перед Вильмонтом. Только генерала всё это мало трогало. Создавалось впечатление, что привези Лаптев хоть отрубленную голову, суровый старик только пожмёт плечами и поинтересуется: «А когда будет обещанное топливо?».

Между тем три дня, которые Вильмонт дал комиссару на поиск бензина, истекли. А тут ещё удалось после долгих ожесточённых споров договориться с местным начальником об одной заправке экспедиционного самолёта. Вылет был назначен на следующее утро. Казалось, Лаптев проиграл и ему остаётся с позором вернуться в Москву. Но поздним вечером накануне вылета «штрафник» привёз-таки обещанную бочку дефицитного керосина! Правда, на этот раз обычно болтливый Лаптев умолчал, где достал горючее. Да и бочка оказалась далеко не полной. Но на радостях, что вроде как для экспедиции началась светлая полоса везения, генерал его «амнистировал». Все легли спать с мыслями о завтрашнем вылете.

Ещё до рассвета Одиссей был разбужен взволнованным немцем.

– Что, уже пора? – спросонья щурясь на лётчика, зевнул Луков.

– Они уходят! – тревожно сообщил обратившийся в слух Вендельмут.

За стеной басовито гудели авиационные моторы. Однако Одиссей не находил в этом ничего необычного, но лишь до тех пор пока немец не пояснил, что это местные лётчики, забрав с собой почти всех авиатехников, самовольно, без приказа покидают аэродром. Можно было догадаться, куда теперь направятся бывшие офицеры, которых только обстоятельства заставили поступить на службу в Красную армию.

Быстро одевшись, Одиссей поспешил на улицу вслед за Вендельмутом. Ещё не рассвело и первые взлетевшие машины уже растворились в тёмном небе. Судя по отдалённому гулу, они должны были находиться теперь где-то над Волгой. Два последних пилота-перебежчика заканчивали разбег. За мчащимися по снегу аэропланами бежал полуодетый командир авиаотряда и что-то кричал им вслед, но из-за сильного шума моторов его слов было не разобрать. Поднимаемая пропеллерами снежная вьюга валила мужчину с ног, задирала ему гимнастёрку. Он выглядел жалким неудачником, простофилей, прошляпившим своё войско.

Вскоре выяснилось, что перебежчики вошли в сговор с охраной аэродрома и вылили на землю остатки топлива. Напоследок они также вывели из строя оставшиеся самолёты, чтобы исключить вероятность преследования. Экспедиционный аэроплан тоже оказался безнадёжно испорчен. В его мотор засыпали песку и поломали крылья…

Угроза нарастала как снежный ком. Около полудня на аэродром прибежал страшный обгоревший человек. Он рассказал, что служит счетоводом на расположенном в пяти верстах отсюда армейском вещевом складе. По словам едва живого бухгалтера, его склад подвергся нападению многочисленных погромщиков из окрестных деревень. Они сразу убили часового. Затем налётчики забаррикадировали снаружи двери складской конторы и подожгли, а тех, кто пытался выпрыгнуть в окна, жестоко убивали. Счетовода спасло то, что его признал один из погромщиков, которому этот совслужащий помог в каком-то деле. Выпрыгнувшего из окна счетовода пощадили, знакомый вывел его с территории склада и велел поскорее скрыться, чтобы никто больше не опознал его, как «большевистского прихвостня». Но вместо этого, единственный выживший поспешил сюда на аэродром, чтобы поднять тревогу. Поднимающийся в небо, в той стороне, откуда прибежал вестник, густой чёрный дым, подтверждал его рассказ.

Счетовод очень рассчитывал на то, что на его склад немедленно вышлют команду солдат – разогнать смутьянов. И таким образом будет спасено хотя бы что-то из имущества, за которое он тоже отвечал. Однако принесённое им известие лишь усилило панику на аэродроме. Все стали разбегаться.

Командир авиаотряда даже не пытался организовать оборону, как-то сплотить вокруг себя оставшихся подчинённых. Он никого не удерживал, даже ближайших сотрудников своего штаба! С безучастным видом местный начальник наблюдал, как его охваченные паникой люди улепётывают в разные стороны, на ходу спарывая с шинелей знаки различия.

Казалось у горстки застрявших на аэродроме членов экспедиции не осталось надежды: мотор их самолёта был испорчен; его топливные баки пусты; обе дороги в город перерезаны мятежниками, а по глубокому снегу далеко не убежишь.

Генерал философски изрёк:

– У некоторых восточных племён, если человеку так не везёт, принято менять имя. Может и нам, чёрт побери, прибегнуть к данному рецепту, как к последнему средству. Во всяком случае ничего другого мне в голову не приходит.

Генерал достал браунинг и проверил обойму…

Даже многоопытный разведчик не сумел разглядеть никакой логики в действиях, а точнее в бездействии авиационного начальника. Генералу, как и Лукову казалось, что потрясённый бегством своих лётчиком командир авиаотряда впал в прострацию. Но как выяснилось чуть позже, в его поведении имелся тонкий расчёт. Оказалось, главный лётчик только ждёт, чтобы поблизости не осталось лишних людей, которые могли бы претендовать на места в единственной «спасательной шлюпке». Ею оказались самодельные аэросани, укрытые от чужих глаз в большом сарае на задворках аэродрома. Никто, кроме командира о них либо не знал, либо из-за возникшей паники о санях все забыли. Что за Кулибин смастерил это чудо техники из авиационных запчастей и разного металлического хлама хозяин машины не сообщил. Однако немец быстро оценил аппарат, восторженно окрестив его «вундермашин». Гибридный двигатель снегохода функционировал не на бензине, а на… дровах и отработанном моторном масле, что в сложившихся условиях было спасением.

Происходящее напоминало бегство от приближающейся разрушительной природной стихии – лавины или урагана. В спешке никто не догадался прихватить с собой оставленные в доме меховые авиационные комбинезоны и унты из оленьего меха, которые ещё могли пригодиться в пути. Каждый спасался в том, что было на нём одето в данный момент, и не заглядывал далеко вперёд.

Итак, короткие торопливые сборы, и вот уже все сидят на своих местах за исключением комиссара. Лаптев куда-то исчез. Немец уже прогрел двигатель и готов дать газ. Наконец, появляется комиссар, он не один. С собой Лаптев тащит здоровенный чемодан и невесту. Генерал жёстко и одновременно с некоторым сарказмом объясняет ему, что в машине нет ни одного дюйма свободного пространства, и, что если галантный кавалер желает, он может уступить даме своё место.