– Нельзя ли в целях демонстрации позаимствовать ваше оружие?
Конта раздирали противоречия. Он вскинул глаза на Уайльда, который покачал головой и одними губами произнес «нет».
Генри Сиджвик вскочил и попытался усадить Подмора на место:
– Ну же, Фрэнк, вы переходите все границы.
– Конт, – громко проговорил Хьюм, поразив присутствующих, – будьте добры удовлетворить просьбу мистера Подмора. Заранее освобождаю вас от всякой ответственности.
С явной неохотой Конт расстегнул кобуру и вытащил свой веблей. Подмор со зловещим торжеством схватил револьвер и помахал им перед зрителями.
– Отлично! – сказал он. – Приготовьтесь, мистер Хьюм.
– Фрэнк! – крикнул Сиджвик. – Прекратите это безумие!
– У меня идея, – спокойно произнес Конан Дойл, и все обернулись к нему. – Незачем рисковать жизнью. Цельтесь в те доспехи, – обратился он к Подмору. – Если мистер Хьюм потерпит поражение, спор решится в вашу пользу и никто не пострадает.
Подмор разочарованно кивнул.
– Извольте, доктор Дойл, – буркнул он, – вы правы, мне лишь нужно изобличить мошенника.
Взгляд Хьюма рассеянно метался по комнате. Он утратил былую спесь, под глазами пролегли темные круги.
– Разрешите мне немного сосредоточиться.
Американец опустил голову и, будто в глубоких раздумьях, сжал переносицу. Его плечи вздымались, когда он с шумом втягивал в себя воздух. Не поднимая глаз, он вытянул руку с растопыренными пальцами.
– Начинайте, – произнес он напряженным голосом.
Беспокойство Конан Дойла нарастало. Подмор встал на изготовку и направил дуло на доспехи. Свободную руку он сунул в карман. В его движениях чувствовался опыт обращения с оружием. Не самый обычный навык для служащего почты. Доктор тревожно переглянулся с Уайльдом.
В комнате воцарилась полная тишина. Конт неосознанно приблизился, Элеонора Сиджвик упала в кресло и закрыла глаза ладонью, лорд Уэбб подался вперед, наслаждаясь конфликтом. Конан Дойл боялся, что Подмор в последнюю минуту наставит револьвер на Хьюма.
Палец Подмора дрогнул на спусковом крючке.
– Стойте! – воскликнул кто-то.
Все замерли. Мадам Жожеску стояла и смотрела на всех жуткими серыми глазами, простирая руку.
– Вы искушаете судьбу в гиблом месте. Духи этой земли жаждут свежей крови. Не потворствуйте им.
Подмор опустил револьвер и вопросительно глянул на Хьюма. Американец подумал немного и решительно кивнул Подмору:
– Продолжим, сэр. Вы задели мою честь, и я должен вернуть свое доброе имя.
Он ткнул пальцем в свою грудь:
– Забудьте о доспехах, цельтесь прямо сюда!
– Нет! – крикнул Сиджвик.
– Это безумие, – подхватил Конан Дойл.
Скулы Подмора напряглись.
– Смерти не миновать, – мрачно предрекла мадам Жожеску, затем опустилась в кресло и уставилась в окно.
Подмор прицелился. Дуло дрожало, когда он нажимал на спусковой крючок. Лоб Хьюма наморщился от напряжения, в складках кожи выступили капельки пота. Щелкнул затвор…
Бабах!
Выстрел прозвучал оглушительно под сводами комнаты. Хьюм тут же отдернул сжатую в кулак руку. Из дула револьвера поднималась струйка дыма. В воздухе запахло порохом. Несколько пугающих мгновений Конан Дойл надеялся, что Хьюму удалось поймать пулю. Щеголеватый американец разжал пальцы и показал всем… пустую ладонь. И вдруг доспехи со страшным грохотом повалились на пол. Они лежали на боку, покачиваясь со скрипом. Пуля не пробила прочный нагрудник, оставив в нем лишь вмятину.
– Ха! – торжествующе воскликнул Подмор.
Хьюм заметно сник, безучастно озираясь вокруг запавшими глазами побитой собаки. Он судорожно вздохнул, пошатнулся и упал как подкошенный лицом вниз.
Глава 17
Джинн
Конан Дойл стоял у изголовья кровати, на которой распростерся Хьюм. Шотландец отвел его в комнату с помощью Уайльда.
– Как самочувствие?
– Немного скучновато, – ответил Уайльд, охлопывая карманы. – Сигареты должны помочь.
– При чем тут ты, Оскар, я спрашивал мистера Хьюма, – страдальчески пояснил Конан Дойл.
– Ах, – разочарованно протянул Уайльд. Он был явно раздосадован.
Хьюм выдавил слабую улыбку, непринужденно махнул рукой и безвольно уронил ее на постель.
– Благодарю вас, господа, в ближайшее время я встану на ноги, вот увидите.
Конан Дойл не позволил больному говорить. Надел докторскую шапочку, пощупал пульс – слабый и учащенный. На шее Хьюма он обнаружил лимфатические узлы размером с грецкий орех. Доктор отстранился с озадаченным видом, потом вздохнул поглубже и с шумом выдохнул через нос.
– Давно у вас чахотка? – спросил он, с мрачной озабоченностью глядя на пациента.
Пересохшие губы Хьюма раздвинулись в замогильной улыбке:
– Много лет… примерно пять.
Лицо его, еще утром пышущее молодостью и энергией, состарилось лет на сто.
У Конан Дойла потемнело в глазах. Состояние Хьюма будило в нем воспоминания о его дорогой Туи.
– При нашей первой встрече меня посетила догадка, а потом вы предстали перед нами вполне бодрый.
– Разум творит чудеса, – пояснил Хьюм. – Обычно мне удается убедить тело, что оно еще молодо, но с каждой левитацией и телепортацией я, как джинн, теряю частичку жизненной силы.
Он умолк.
Наконец Конан Дойл задал неизбежный вопрос:
– Сколько вам осталось?
– Врачи похоронили меня еще лет шесть назад, – мрачно усмехнулся американец.
– Вы еще очень долго будете с нами.
Хьюм кивнул.
– Помогите мне сесть, – попросил он.
Конан Дойл обхватил его костлявые плечи и с поразительной легкостью приподнял тщедушное тело. Американец был слаб, одежда буквально висела на нем.
Оскар Уайльд прирос к стене рядом с дверью и вдыхал дым сигареты, надеясь уничтожить невидимую инфекцию, угрожающую его легким. Он всегда приходил в ужас при виде болезни и страданий.
Усилия вызвали у Хьюма новый приступ кашля. Он продолжался, пока несчастный не изнемог окончательно. На его шелковом платке остались капли крови.
– Дарованные мне силы я легкомысленно растратил, – произнес он, захлебываясь мокротой, и сокрушенно покачал головой, убеленной благородными сединами. – Разбрасывался ими, чтобы стать известным, добивался женщин, развлекал общество. – Он посмотрел на Конан Дойла невидящим взглядом. – Я хотел прославиться в веках как величайший экстрасенс, а разменял свой талант как последний дурак.
