Книга Лето возлюбленных - Дженнифер Маккуистон

Музыканты, игравшие в открытом павильоне в этот вечер, дули в свои рожки и валторны как в оружие, нацеленное на уши и сердца брайтонской публики. И словно они тоже прониклись надеждой увидеть королевское семейство, оркестр открыл вечерние развлечения духоподъемной мелодией «Боже, храни королеву».

Пусть даже в отсутствие ее величества.

Кэролайн начала склоняться к мысли, что мисс Бакстер либо прирожденная лгунья, либо ее ввели в заблуждение.

Ничуть не смущенная очевидным отсутствием августейших персон, толпа разразилась одобрительными криками. Оркестр откликнулся заразительным военным ритмом, и публика начала разбиваться на пары, готовясь к танцам.

Кэролайн стояла с краю толпы, теснившейся вокруг павильона, с бокалом шампанского в руке, и хоть по-прежнему чувствовала себя не в своей тарелке, ей было намного лучше, чем на званом обеде прошлым вечером. Соленый ветерок с океана успокаивал ее, а количество собравшихся позволяло держаться в тени. Она еще не видела Дэвида, хотя внимательно рассмотрела каждого джентльмена выше ее ростом. Процесс занял не более минуты, учитывая, как мало мужчин могли похвастаться подобным преимуществом.

Миссис Толбертсон снова осталась дома, доверив дочерям присматривать друг за другом, хотя на этот раз отпустила их со строгим указанием избегать темных террас. Пенелопу почти сразу увлекли в бальный зал, так что за нежелание танцевать или лишний бокал осуждать Кэролайн было некому.

Словно для того чтобы проверить, так ли это, она поднесла к губам третий бокал шампанского и допила его, гадая, что будет, если она выпьет четвертый. Кэролайн все еще ощущала сухость во рту, и три первых бокала пали жертвой жажды, порожденной часами, проведенными на солнце. Не то чтобы она сожалела о том, как прошел день. Он явился откровением как в смысле удовольствия, которое она получала от компании Дэвида, так и сознания, что он достаточно беспокоится о ней, чтобы высказать это вслух, пусть даже в грубоватой форме. И даже потребовать, чтобы она плавала только с ним. Трудно сердиться на него за это.

Он вернул ей надежду, пусть даже эта надежда похожа на хрупкую вещицу, зажатую в ладонях, способных как раздавить ее, так и сберечь.

Кэролайн поставила бокал на ближайший поднос и прошлась взглядом по толпе, отыскивая знакомые лица и сестру. Вон и она, кружится в дальнем конце павильона в объятиях мистера Гамильтона. Рыжеволосый репортер увел у нее сестру, как только они появились в толпе, и Кэролайн порадовалась столь очевидной смене его симпатий. Вообще-то поведение Пенелопы в последние дни не могло не изумлять, если учесть годы, проведенные за чтением книг, и мучительное заикание, которое преследовало ее как несчастливое облако.

Но в этот вечер не было и намека на облака – ни на вечернем небе, подсвеченном закатом, ни на лице Пенелопы, с которого не сходила сияющая взволнованная улыбка. В свете фонарей, свисавших с потолка павильона с открытыми стенами, Пенелопа выглядела не просто счастливой – преображенной. Кэролайн не могла не признать, что посещение званого обеда у мисс Бакстер пошло на пользу по крайней мере одной из сестер Толбертсон.

Движение у ее локтя заставило ее сердце оглушительно забиться, и Кэролайн повернулась в радостном предвкушении. Но вместо Дэвида Кэмерона, которого она рассчитывала увидеть, в шаге от нее стоял незнакомый джентльмен. У него были карие глаза и нос с горбинкой. Хотя на вид ему было немногим больше двадцати, его волосы уже начали редеть на макушке, что не мешало им игриво завиваться около ушей.

– Добрый вечер, – сказал он, словно общение со слишком высокими девицами, подпиравшими стену на танцах, было для него обычным делом. – Мы еще не имели удовольствия быть официально представленными. Меня зовут Гейбриел Адамс.

– Мисс Кэролайн Толбертсон, – отозвалась Кэролайн, пытаясь скрыть замешательство. Его лицо казалось смутно знакомым, и, порывшись в памяти, она пришла к неутешительному выводу: мистер Адамс был одним из гостей на вечеринке мисс Бакстер.

И одним из тех, кто сделал глубокую затяжку, смакуя сигару с коноплей.

Прежде чем Кэролайн успела восстановить самообладание, улетевшее в дальний конец павильона при его непрошеном появлении, он одарил ее улыбкой, которая, казалось, делала его еще моложе.

– Могу я просить вас об удовольствии потанцевать с вами, мисс Толбертсон?

* * *

Дэвид появился в тот самый момент, когда оркестр перешел от бодрых маршей к быстрому вальсу, и вытянул шею, разыскивая леди, голова которой, как он знал, должна возвышаться над остальной публикой.

Он нашел ее практически сразу. На Кэролайн было все то же платье из муслина, усыпанного крохотными лиловыми цветочками, и ему пришло в голову, что у нее, похоже, нет ни одного платья, которое бы хорошо сидело на ее фигуре. Но все его мысли о платье исчезли, и предвкушение, которое он испытывал на пути сюда, превратилось в раздражение, когда он осознал, что она танцует.

К его удивлению, учитывая ее неуклюжесть, когда дело касалось светских тонкостей, Кэролайн вполне прилично танцевала, уверенно выполняя сложные па. Дэвид не узнал ее партнера, зато узнал выражение на его лице. Почти такое же было написано на физиономии Бренсона, наблюдавшего за парой с другого конца зала. Бедняга переминался с ноги на ногу и выглядел как щенок, у которого отняли его любимую палку.

– Добрый вечер, мистер Кэмерон. Вы кажетесь на удивление захваченным музыкой для того, кто не танцует.

Оторвав взгляд от Кэролайн и ее партнера, Дэвид обнаружил рядом с собой мисс Бакстер. Она тоже наблюдала за парой, кружившейся в вальсе. И тоже выглядела ошеломленной и не слишком довольной.