Соболь отбил ладонями дробь по краю стола, пропел, точнее – проговорил речитативом частушку:
– Эх, огурчики да помидорчики – Сталин Кирова убил в коридорчике!
– Не болтал бы, – спокойно заметил Гонта, хотя прозвучало это не предупреждением – просто советом.
– А чего? Разве нет? Люди кругом поют…
– И допеваются! – Теперь Дмитрий чуть повысил голос. – Одни поют, другие анекдоты травят, третьи просто болтают. Сидят все по одной статье. А вытащить, как вот некоторых, удается не каждого.
Борщевский, не желая встревать в подобные разговоры, просто взял из миски огурец, с хрустом отхватил зубами сразу половину, кивнул, жуя, показав большой палец не Анне, а Гонте.
– Э-э! Куда? Нельзя! – с деланным возмущением выкрикнул Павел. – Закуска же! Куда на сухую? Командир, ты-то куда смотришь?
– Коней придержи, математик, – снова заметил Гонта, но все-таки взял бутылку казенной водки, легко справился с пробкой, разлил по стаканам, не забыв при этом и жену.
– Мне меньше, каплю совсем! – предупредила Анна. Майор сделал, как просила, поднял свой: – Давайте за встречу, мужики.
Чокнулись, выпили. Заметив как бы невзначай, что Борщевский не опрокинул сразу все, а ополовинил, Соболь хотел было высказаться по этому поводу. Но наткнулся на взгляд Гонты. Понял – Дмитрий увидел то же самое, однако советует промолчать. И воздержался от лишних комментариев, так же вкусно захрустев огурцом.
Некоторое время все молча жевали. Наконец Гонта снова потянулся за бутылкой. И тут же Анна, будто получив некий сигнал, накрыла свой стакан рукой, легко и быстро подхватилась.
– Ну, приятного аппетита, мужчины. Пошла я, пока не поздно.
– Куда? – вырвалось у Соболя. – Без хозяйки что за стол?
– Вам и без меня интересно, – последовал ответ. – Да и у меня дело есть. Платье перешить надо. Портниха далековато отсюда живет, минут тридцать пешком. Вдова, детишек двое, только тем и кормится, что шьет да перешивает. И как раз сегодня только свободна, заказов нет. То-то я и напросилась.
Выпорхнув из-за стола, Анна быстро накинула пальтишко, запахнулась в платок, подхватила заранее, видимо, приготовленную матерчатую сумочку. Ноги сунула в резиновые боты.
– Не страшно одной-то? Темно ведь…
– Кого мне бояться, Паша? У меня муж вон начальник милиции. И вообще, не впервой.
Гонта остался сидеть, словно прирос к стулу. Даже не обозначил движением свое желание проводить жену хотя бы до дверей. Борщевский – тот вообще старательно ел картошку с тушенкой. Как только за Анной хлопнула дверь, Иван так же молча допил остатки водки, призывно поставил пустой стакан обратно на стол. Гонта разлил остатки из бутылки на троих, однако выпивать не спешил.
Только сейчас, в неожиданно тревожной тишине, нарушаемой лишь тиканьем старых ходиков, Соболь начал понимать: главный разговор еще предстоит. А всего происходящего не знал пока лишь он один. Не спросил – выплюнул короткое:
– Что?
Гонта поставил стакан.
Чуть отодвинул его от себя.
И рассказал о трофейных вагонах все с самого начала.
– Получается, командир, ты тут между двух огней, откуда ни глянь, – проговорил Соболь, когда Дмитрий закончил. – Как дважды два, к бабке не ходить.
– Без тебя знаю, – отмахнулся Гонта, затем достал папиросы. – Обычно Аня гоняет, когда в хате накурено. Сейчас можно. Я этим стенам доверяю, на двор с таким не рискну.
Мужчины дружно задымили.
– Получается, находить трофеи нельзя и не найти их – себе дороже. Правильно мыслю?
– Если в общем – верно все, Паша, – согласился Гонта. – Только там еще нюансы есть. И мне совсем это перестает нравиться. Окончательно.
– Нюансы? Тю, а разве может быть еще хуже?
– У Ивана спроси. – Гонта кивнул на молча курившего Борщевского.
– Ваня-то тут каким боком?
– Расскажи ему сам, Иван. У тебя лучше получится.
Борщевский сбил пепел в приспособленную специально для этого пустую банку из-под тушенки. Провел ладонью по бритому черепу, взял свой стакан, повертел, затем вернул на стол, затянулся.
– Значит, дела такие, Павло. Я на станции, считай, всю дорогу отираюсь. Сколько в Бахмаче обитаю, столько там кручусь. Меня давно замечать перестали. Если на каждого пьяного внимание обращать… Ладно. – Он разогнал вокруг себя дым. – Ну а я все фиксирую. Опыт фронтовой, его, гм, не пропьешь… Да… Вот, засек я эти вагоны чуть раньше. Их в самый-самый тупик отогнали. Охрану сразу выставили. Причем, Павло, не зеленых пацанов, которых там положили. Видел я тех автоматчиков. Кого-кого, а бывалого воина я узнаю в любом, так сказать, виде. Да и ты тоже, и… командир.
Гонта и Соболь в унисон отметили – этот «командир» дался Борщевскому нелегко. Он, вновь признав майора своим старшим, словно перевалил наконец через высокую гору. Или же преодолел некое важное для себя препятствие. Но ни один из них не подал виду, лишь Дмитрий кивком подбодрил Ивана: давай, мол, дальше. А Соболь не сдержался – спросил:
– Получается, охрану сменили?
– Меньше чем за полдня, Павло. Быстро, в сумерках уже. Движения особо никто и не заметил. Эка невидаль! Одни бойцы выгрузились из кузова машины, другие загрузились. Солдат кругом мало, что ли? Смена караула. Считай, обычное дело. Я сам так думал, пока через сутки всех на месте не положили. И еще кое-что было… В общем, я потом уже серьезно ум наморщил. Тогда и к майору подался.
– Об этом чуть позже, Иван, – жестом остановил Гонта. – Надо, Паша, чтобы ты понял, хорошо понял то же самое, что уже сложилось у нас. Ведь я, пока он ко мне не пришел, сам не до конца во всем разобрался. А после сразу срослось.
– И какая картинка выходит? Гебешники сначала поставили сильную охрану, потом ее нарочно ослабили, чтобы груз проще было взять?
– Наоборот, Павло, – качнул головой Гонта. – Мыслишь верно, выводы неправильные. Они ведь, те, из МГБ, вагоны у Жукова увели. И от Жукова же прятали. Военные трофеи между тем усиленно искали. Мыслимое ли дело – самого маршала Победы обнесли! Особисты в Киевском военном округе дело свое добре знают. Поэтому усиленная охрана вагонов на запасном пути в Бахмаче, к тому же охрана серьезная, непременно привлекла бы внимание. Его, внимание это, как раз зелеными солдатиками и отвлекали. Тактика не ахти. Но в нашем случае вполне могла бы сработать. Тем более что держать вагоны под такой охраной долго никто и не собирался! План МГБ я уже до вас довел. Они не грабили сами себя. И не понимают, как такое вообще произошло, кто посмел. Кстати, я уже наверняка могу сказать, чьих это рук дело. Тут вариантов особых нет, но это – чуть позже. Иван ведь не все еще рассказал.
– Что еще? – вскинул брови Соболь.
Теперь Борщевский уже решил не сдерживаться. Медленно, со вкусом допил свою водку, закурил выпитое новой папиросой, чуть закашлялся – слишком глубокой оказалась затяжка.
