Он раздал копии портрета. Лица похитителя не узнал никто.
– Он крупный парень? – спросила одна из программисток, женщина по имени Айс.
– Да, высокий, худой и мускулистый, – ответил Лукас. – Возможно, он безумен.
– Похож на парня с моего последнего свидания, – заметила Айс.
– Так вы поместите его портрет в Сеть? – спросил Лукас.
– Никаких проблем, – сказала Айс.
Она была реликтом движения панков – коротко подстриженные волосы, ярко-красная помада, каким-то непостижимым способом сползавшая с губ, кольца в носу. Хант говорил, что она пишет больше программ, чем любой другой программист в компании. В голове у Лукаса появилась новая идея, но он решил пока повременить с ней.
– Отлично, давайте это сделаем, – сказал Дэвенпорт.
Провожая его к выходу, Барри сказал:
– Лукас, нам нужно встретиться.
– Какие-то проблемы? – Он опасался того дня, когда к ним в двери постучится налоговое управление США и попросит документы о регистрации.
Регистрация, у нас нет регистрации.
– Нам требуется кредит, – сказал Хант. – Я говорил с «Норвестом», никаких проблем не возникнет. Но ты должен подписать.
– Кредит? Но я думал, что мы…
– Нам нужно купить «Проблеко», – сказал Хант. – У них есть аппаратное обеспечение, которое дополнит наше, как последние кусочки головоломки. А они сейчас готовы к продаже. Джим Дункан хочет вернуться к инженерной деятельности.
– И какую сумму ты хочешь взять в кредит? Может быть, я смогу…
– Восемь миллионов, – сказал Хант.
Лукас был удивлен.
– Господи, Барри, восемь миллионов долларов?
– Восемь миллионов позволят нам доминировать на рынке, Лукас. Никто к нам и близко не подберется.
– Но это же огромные деньги, – нервно сказал Дэвенпорт. – А если у нас возникнут проблемы?
– Ты нанял меня для того, чтобы проблем не возникало, – заявил Барри. – Так и будет. Но сейчас нам необходимо поговорить, чтобы я тебе все объяснил.
– Ладно, но сначала мы должны дождаться окончания дела Манетт. И я бы хотел, чтобы ты обдумал другие возможности.
– Одну я могу предложить прямо сейчас.
– И что же?
– Преобразовать компанию в открытое акционерное общество. Сейчас это несколько преждевременно, но, если бы ты захотел… мы могли бы продать акции, и ты бы получил что-то между восемью и десятью миллионами.
– Ничего себе, – сказал Лукас.
Они никогда не говорили о подобном развитии событий, и сейчас Хант не сдержал быстрой улыбки.
– А если мы возьмем кредит на восемь миллионов и продержимся еще пять лет, то получится тридцать миллионов. Я обещаю.
– Ну, ладно-ладно, мы поговорим, – сказал Дэвенпорт. – Дай мне неделю. Тридцать миллионов… Ну и ну!
– Передавай привет Уэзер, – сказал Хант.
Казалось, он хотел еще что-то добавить, но передумал. Лукас уже подходил к двери, когда понял, что имел в виду Барри.
– Расследование дела Манетт не может продлиться больше двух недель, так что договорись о встрече с банком. И напиши план распределения акций, о котором ты говорил.
Хант кивнул.
– Я и сам собирался это сделать.
– Время пришло, – сказал Лукас. – Я говорил тебе, что если у нас получится, ты получишь свою часть. Похоже, получилось.
Уэзер.
Лукас вертел в руках обручальное кольцо, понимая, что должен с ней поговорить. Он чувствовал, что она ждет. Со всех сторон на него обрушились непрошеные советы, и почему-то это заставило его сомневаться.
Женщины говорили о романтическом предложении: короткое предисловие, объяснение в любви, рассказ о том, какая у них будет совместная жизнь, потом предложение руки и сердца; ну, а мужчины твердили, что нужно действовать просто и прямо: «Малышка, ты не против?» Некоторые считали чистым безумием связывать себя с одной женщиной. Один полицейский и вовсе сказал, что гольф заменит любую из них – и обойдется дешевле.
– К дьяволу гольф, – возразил Лукас. – Я люблю женщин.
– Ну, это другая часть уравнения, – признал полицейский. – Женщины могут полностью заменить гольф.
– Есть что-то новое? – спросила Уэзер, как только он переступил порог. Лукас чувствовал кольцо в кармане, на бедре. – С расследованием Манетт?
– Всякая странная чепуха, – ответил Дэвенпорт и рассказал про бочку из-под нефти. – Элли придет в половине седьмого, я обещал ей бифштекс.
– Превосходно, – ответила Уэзер. – Я сделаю салат.
Лукас отправился засыпать уголь в жаровню и коснулся кольца в кармане. А что, если она скажет: Нет, пока нет… Изменит ли это что-нибудь? Возможно, она захочет от него уехать?
Уэзер сновала по кухне, один раз на него наткнулась, когда он вытаскивал из холодильника пряный острый соус для жаркого.
– Как ты думаешь, вы бы с Элли поженились, если бы… – небрежно спросила она.
– Если бы она не стала монахиней? – Лукас рассмеялся. – Нет. Мы вместе выросли. Мы были слишком молоды, когда подружились. Роман с ней – нет, это было бы неправильно. Слишком напоминало бы инцест.
– А она думает так же?
Лукас пожал плечами.
– Я не знаю. Мне не дано знать, что думают женщины.
– Однако такой вариант нельзя исключать?
– Уэзер…
– Что?
– Заткнись, к чертям собачьим.
Сестра Мэри Джозеф – Элли Крюгер – пришла в традиционном черном одеянии с длинными четками, которые висели сбоку. Лукас спросил, почему она так оделась.
– Мне оно нравится, – ответила она. – А другое платье… оно не выглядит элегантным. Я плохо себя в нем чувствую.
– А сейчас ты не чувствуешь себя пингвином?
– Ни в малейшей степени.
Элли была красивым ребенком; она до сих пор снилась Лукасу веселой и прелестной блондинкой. Позднее ее лицо изуродовала болезнь, и она ушла от жизни. А через десять лет вернулась как сестра Мэри Джозеф. Элли сказала, что ее выбор не продиктован уродством, просто она нашла свое призвание. Лукас не был в этом уверен; он так до конца ей и не поверил.
Элли подкатила на черном «Шевроле», когда Лукас положил первые бифштексы на решетку гриля. Уэзер предложила ей пиво.
– Каково положение на настоящий момент? – спросила Элли.
– Возможно, одна девочка мертва; остальные – пока нет, – ответил Лукас. – Но похититель играет в открытую, и его мерзость вылезает наружу. Скоро он их убьет.
– Я ее знаю – Энди Манетт. Она не обладает сильным умом, но у нее способность… сближаться с людьми, – сказала Элли, сделав глоток пива. С крыльца запахло жарящимся мясом. – Она тянется к тебе, и ты начинаешь говорить. Нечто, присущее аристократам. Это талант.
