Вы когда-нибудь слышали о бумажных фонариках? Это традиционные украшения в Нью-Мексико в канун Рождества. Нужно наполнить бумажный пакет песком из песочницы или, если у вас ее нет, взять тот, что по праздникам привозят на городские парковки, поставить снаружи у дома, воткнуть в песок свечи и поджечь их.
По-моему, красивее всего они смотрятся на кладбище, где их расставляют на могилах. Сегодня я ходила туда одна посмотреть на океан огоньков, рождающий тишину в тишине. Каждый фонарик был сделан чьими-то руками и оставлен тому, кого они любили.
Я принесла бумажный фонарик для Мэй и поставила его под деревом. Мне хотелось хоть как-то показать, что она все еще светит для нас. Мы кремировали ее (как странно об этом говорить), но не развеяли прах. Я не хотела этого видеть. Если честно, мне порой кажется, что однажды я проснусь и сестра будет рядом. Та ночь прокручивается в моем сознании как пленка с расфокусированными кадрами, и непонятно, что на ней происходит. Убегает вдаль дорога. Несется река. Я пытаюсь убавить звук и сосредоточить внимание на океане огоньков.
Над головой мерцают звезды, точно стремясь уподобиться ярким свечам, но расстояние приглушает их свет. Уверена, ваши сестры и брат скучают сегодня по вам. А мне, наверное, просто захотелось написать вам: «привет». Или: «С Рождеством!» Или, может быть, понять: есть ли вы там, наверху, среди этих звезд на небе? И если «да», то какими они видятся вам оттуда – ярче, чем пламя или закат?
Дорогой Э. Э. Каммингс[55],
Рождественская ночь – наверное, самое тихое время, какое только может быть. В эту ночь весь мир словно состоит из одних только воспоминаний. Когда папа ушел спать, оставив включенной гирлянду на елке, пришел Скай и я вылезла к нему в окно. Мы открыли подарки на темной подъездной дорожке у моего дома.
Скай обернул мой подарок в тонкий газетный лист. Я осторожно развернула его, не разрывая бумаги, и обнаружила сердечко с моим именем, вырезанное из дерева. Оно было идеальным. Скай отшлифовал сердце, но так, что рисунок на дереве сохранился. Я сказала ему, что это самый прекрасный подарок из всех, какие я когда-либо получала. Он выглядел довольным.
Я купила ему сборник стихов, сделала закладку из красивой бумаги с гусятами и заложила страницу со стихотворением «Там, где я никогда не бывал…»[56]. Мы читали его на уроке литературы, и мне оно очень понравилось. Я прочитала его для Ская вслух. Мне прекрасно понятен смысл, вложенный в последнюю строку стиха: «Ни у кого, даже у дождя, нет таких маленьких рук». Она означает, что они могут проникнуть внутрь тебя, как вода, которая просачивается туда, куда больше никто и ничто не доберется. Так проник в меня Скай, в те места в моей душе, о которых я даже не подозревала. Он прикасается к той части меня, которой никто и никогда не касался. Такие потаенные места есть у нас обоих.
– Спасибо, – серьезно поблагодарил меня Скай.
– Я подарила тебе эту книгу, – объяснила я, – потому что это стихотворение напоминает мне о тебе. И еще потому, что тогда, после танцев, ты сказал, что хочешь стать писателем. Я знаю, что ты напишешь что-то совершенно непохожее на этот стих, но он наводит на размышления о том, что иногда, когда чувства переполняют тебя, просто необходимо найти им выход.
Скай улыбнулся.
– Надеюсь, мы оба найдем для этого слова.
Сняв перчатки, я бережно погладила пальцами вырезанное им для меня сердце. Посмотрела на Ская и призналась в том, что чувствовала все последнее время, но о чем молчала, проглатывая вертящиеся на языке слова:
– Я тебя люблю. – Мое дыхание облачком повисло в воздухе. А может быть это воздух пытался удержать его, чтобы согреться.
Скай просто смотрел на меня, ничего не отвечая. Он взял меня за руку, и мы пошли вниз по улице. Перед нами расстилался путь из рождественских огней, свет которых становился тем мягче и приглушеннее, чем дальше от нас они находились. Мы прошли полквартала, когда Скай произнес:
– Думаю, ты не полюбила бы меня, если бы действительно знала.
Я остановилась.
– Но я тебя знаю.
– Если бы ты знала все, что я совершил.
– О чем ты?
Скай молчал.
– Расскажи. Посмотрим, буду ли я тебя по-прежнему любить.
– Что ж, – сдался он, – для начала я кое-кого избил. Поэтому меня исключили из школы.
– Это не страшно.
– Я сильно его избил. Очень сильно.
– За что?
Скай на секунду перестал идти.
