Согласие на участие в торжественном обеде было подтверждено, и сестры Кроули заранее записались в парикмахерскую. Беатрис села на диету, а Элис скупила в газетном киоске все модные журналы о знаменитостях и проштудировала их от корки до корки. Вскоре она знала всех в лицо и была в курсе, кто на ком женат и какой благотворительный фонд поддерживает. Жизнь звезд оказалась чрезвычайно увлекательной, хотя Элис никогда не призналась бы в этом своей сестре, которая по вечерам читала только интеллектуальную поэзию.
— Не хочу столкнуться на приеме с какой-нибудь важной персоной и даже не понять, кто это, — решительно заявила Элис, вытаскивая из сумки кипу журналов, в ответ на осуждающий взлет бровей Беатрис.
Мучениям по поводу выбора нарядов не было конца. Сестры не хотели подвести родной Белфаст. В этот знаменательный день они должны выглядеть подобающим образом независимо от того, кем окажется почетный гость. Там ведь будут фотографы и съемочные бригады обоих городских телевизионных каналов. Сестер, может даже, покажут в общенациональных новостях. Если в этот день не случится чего-нибудь поинтереснее.
Конечно, они не собирались затмить своими нарядами vip-гостей. Это было бы дурновкусием. После долгих обсуждений сестры решили, что нужно быть готовыми к появлению самой королевы. Главное — не прийти на торжественный обед неважно одетыми. Или чересчур разодетыми. Известно, что королева иногда выбирает старомодные цвета. Ее привычки в одежде довольно консервативны.
Красно-бело-синее одеяние неуместно — чересчур патриотично. Сестрам не хотелось напоминать «объедки», оставшиеся после праздника Двенадцатого июля. Черное — слишком мрачно. Как на похоронах. Голубой — цвет Маргарет Тэтчер. Белый и кремовый — хороши только для свадьбы. Розовый — банально. Зеленый — слишком по-ирландски. Пурпурный — слишком по-королевски. Элис боялась, что пестрый рисунок может вызвать у ее величества головную боль. Беатрис отвергла твид, потому что это очень провинциально.
Дни проходили один за другим, а сестры все не могли найти решение. А нужно было еще подобрать жакеты, шляпки и туфли, не говоря про платья, сумочки и украшения.
— Броши! — воскликнула Элис. — Мы должны надеть броши. Королева всегда носит брошь на плече.
— Мы не можем позволить себе дорогие украшения, — забеспокоилась Беатрис. — Но я ни за что не надену на королевский прием дешевую подделку. А если какой-нибудь камешек вывалится и мы не заметим?
Тайна почетного гостя по-прежнему не раскрывалась, но среди прихожан церкви, которую посещали сестры Кроули, поговаривали, будто кто-то слышал, как некий член городского совета сообщил жене, что королева точно собирается быть. В такой важный день сестры просто обязаны выглядеть безупречно. Это вопрос жизни и смерти.
Отчаявшись, Элис и Беатрис сели в поезд и отправились в Дублин. Они никогда там раньше не были, но в белфастских бутиках не нашлось ничего приличного — одни блестки, кружева и перья. Кто только покупает подобные нелепые наряды и куда их можно надеть, недоумевали благоразумные сестры Кроули. Ничего подходящего для такого серьезного и ответственного события, как открытие Выставки памятных вещей военного времени плюс торжественный обед плюс визит королевы!
В конце концов они нашли именно то, что хотели, в универмаге «Браун Томас». Продавщицы были очень любезны и доброжелательны, и, к приятному удивлению сестер, никто ни разу не упомянул о разделе Ирландии. Элис и Беатрис оплатили обновки цвета беж и поскорей унесли ноги из роскошного универмага, чувствуя себя чуть ли не предательницами. Подъезжая к Белфасту, Беатрис переложила свои покупки в фирменные пакеты магазина «Харродз». Уже почти стемнело, когда они торопливо шагали по Малберри-стрит к дому.
— Никому не говори, где мы все это купили! — приказала Беатрис, красуясь перед зеркалом в прихожей. Она разглядывала бежевое шерстяное платье, в тон ему жакет и коричневые туфли и шляпку. — Не напоминаю ли я тебе песочную трубочку, которую с обеих сторон обмакнули в шоколад? Только честно.
— Ты сама элегантность, — смеясь, ответила Элис. Она тоже примеряла обновки: светло-коричневый жакет и юбку, синие босоножки и изящную шляпку, украшенную васильками. Сумочки сестры купили кремовые, с маленькими золотыми застежками. — Мы сами как члены королевской семьи, — добавила Элис. — Нас легко можно принять за коронованных особ из Европы. Тем более что никто не знает, как они там выглядят. Осталось подобрать броши, и мы готовы. Ты знаешь, как делать реверанс?
— Конечно, — сказала Беатрис. — Вся хитрость в том, что нужно присесть как можно ниже и при этом не упасть.
Она попыталась продемонстрировать идеальный реверанс и грохнулась на пол.
— Так, ладно, когда мы приглашаем всех на чай и чем собираемся угощать гостей? — спросила Элис, устраиваясь вместе с сестрой на диване, чтобы, как всегда перед сном, выпить кружку растворимого какао «Овалтайн».
— Какой чай? — удивилась Беатрис, которая еще не вполне пришла в себя после падения.
— Да ты что? Мы будем сидеть за одним столом с королевскими особами и никому об этом не расскажем? Мы должны пригласить преподобного Пикфорда и весь хор. И нужно подать то замечательное печенье, которое принц Чарльз самолично готовит в своей кухне.
— Элис, не обижайся, я иду спать, — вздохнула Беатрис. — Давай обсудим это завтра утром.
Глава 20
На сцене появляется Ричард Аллен
Несколько дней спустя в чайную зашел симпатичный мужчина и уверенно шагнул к стойке. Как правило, он не заходил в такие жалкие заведеньица, но сегодня у него оказались дела в этом районе: еще несколько молодых семей переезжали отсюда и продавали свои дома застройщикам. Цены на дома взлетели неимоверно из-за спроса на недорогое, студенческое жилье.
— Здравствуйте! Кофе, пожалуйста. Мокко, если можно. — Ричард Аллен поставил на стойку свой портфель. Пахнуло дорогим лосьоном после бритья. Карие глаза посетителя искрились озорством.
— Садитесь, — весело предложила Пенни. — Я принесу вам кофе.
Она была в приподнятом настроении — утро началось с отличных новостей. Клэр Фицджеральд позвонила из Америки и рассказала, что, когда она приехала по адресу, указанному на обороте письма, ей открыла мать Питера. Времени на разговоры у них почти не было, потому что до самолета Клэр оставалась всего пара часов, но тем не менее она узнала самое главное: Питер жив-здоров и не женат.
— И представляете, — смеялась Клэр, — она сказала, что он тоже живет в Америке! В Бостоне. Все эти годы, а я и не знала!
Клэр спросила миссис Прендергаст, как связаться с Питером, и, к своему неописуемому восторгу, получила и его адрес, и телефоны — рабочий и домашний. Самое поразительное — он теперь детектив!
Она позвонила ему из аэропорта в Белфасте. Клэр не в состоянии была тратить время на размышления, удобно ли звонить в такой час, — может, человек спит. (Так и оказалось.) Она боялась откладывать звонок до своего возвращения в Нью-Йорк: а вдруг что-нибудь случится и судьба снова их разлучит. Вдруг именно в этот день он встретит симпатичную девушку и влюбится в нее. Питер ответил после второго звонка, и Клэр зарыдала в трубку как ненормальная.
