Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
– Обожаю. Но Бог миловал, у меня их нет…
«Как же, нет! Ах ты дрянь…» – остатки сомнений покинули Викторию, уступив место гневу. Этот негодяй получит по заслугам. Готов тратить бешеные деньги на девку, а собственному больному ребенку собирается выплачивать грошовые алименты. По улице они шли медленно. Виктории приходилось чуть ли не силой удерживать своего прыткого кавалера. Она незаметно взглядывала в стекла витрин, стараясь заметить, следят ли за ними. Будет обидно, если нет. Тогда придется все сделать самой… Но сможет ли она?
В кафе они пробыли полчаса. Назад возвращались так же медленно и неторопливо. Вика постаралась не привлекать к себе внимания охранника и проскользнула на лестницу, пока Амелин брал у того ключи.
– Симпозиум? – пошутил охранник, завистливо кивнув.
– Коллоквиум, – вздохнул Амелин. – Приедет Алик, пусть поднимется и оставит все у двери. Я сам заберу. Понимаешь? – доверительно шепнул он.
– А кто бы вас не понял! – развел руками охранник.
Несмотря на все ухищрения Вики, близость их заняла ровно пять с половиной минут, и чтобы повторить этот трюк у ее кавалера явно не хватало физической подготовки. Она еще исполнила для него несколько акробатических упражнений без шеста, отчего он пришел в полный восторг: глазами он был жаден. В конце концов они спустились вместе вниз, Вика шмыгнула мимо охранника, а на улице взяла Амелина под руку.
– Давай я отвезу тебя домой, – ласково предложила она. – Мой герой устал, – прибавила она льстиво.
– А как же ты потом? – лениво проявил он галантность. – Я живу на окраине, там и метро-то нет.
– Думаешь, меня никто не подвезет до дома? – удивленно спросила она. – Поехали.
У дома Амелин поблагодарил Викторию и записал номер телефона, который она придумала на ходу.
– У тебя горит свет? – спросил она. – Ты живешь не один?
– А-а… – протянул он и, не моргнув глазом, соврал:
– Домработница. Я просил ее дождаться меня. Она живет неподалеку, сейчас выпровожу.
– Молоденькая? – подняла брови Вика.
– Карга, – шепнул он, наклонившись к ней и целуя в шею. – Увольняю в конце недели. Так что милости прошу…
– Забегу, – пообещала Виктория туманно.
.Домой она вернулась глубокой ночью. Коттеджи, где жил Амелин, стояли на отшибе, у леса, и никакого транспорта там действительно не было. До дороги, где можно было поймать машину, Виктория шла добрые пятнадцать минут. Она шла быстрым шагом, стараясь не оглядываться, и каждой клеточкой своего сердца чувствовала, что она не одна на темной улице. Кто-то незримо сопровождал ее… И от ужаса у нее сводило скулы, и губы она искусала в кровь…
Цветок принесли на следующий день вечером.
Он был метровый, с оранжевыми прожилками.
Виктория спала, когда это случилось, а Дина, расписавшись за посылку, прощупала каждую складку бумаги. Ей почему-то казалось, что должна быть записка. Однажды он обязательно напишет записку… Но записки не было. Тогда она отломила цветочную чашечку, а ветку с листьями порезала ножницами на мелкие кусочки. Резала и приговаривала про себя: «Всем неверным мужьям за обиженных женщин! Чтобы каждый из вас знал и боялся… Чтобы от страха мысли не было взглянуть на другую! Чтобы вы все поняли, наконец, что такое женская ненависть!» Она чувствовала себя ведьмой, колдующей справедливость. Она поднимала поруганное знамя оскверненной женской гордости. И ненависть к неверным мужчинам была ее гимном, и молитвой, и проклятьем…
Еще через день Дине позвонила Катя. Захлебываясь переполнявшими ее чувствами, она умоляла Дину приехать к ней домой немедленно.
Зная, что Катя не может оставить сына надолго, но не желая показываться в ее доме. Дина назначила ей встречу в кафе, неподалеку от ее дома.
– Это ужасно.., то, что произошло. Я знаю, нельзя радоваться смерти, но я и не радуюсь, мне, несмотря ни на что, жаль Славу. Я радуюсь тому, что мой мальчик спасен! Мой сын будет ходить!
Она плакала и смеялась, сумбурно пересказывая историю вчерашнего дня, последнего, который она должна была провести в своем доме.
Амелин пришел с работы в полдень, собираясь лично проследить, чтобы Катя выехала в назначенный ей срок. Они с сыном в это время должны были уже вернуться от врача, но задержались, Катя вынуждена была признаться, что у нее нет денег на операцию. Врач вела мальчика последние пять лет, составила программу его лечения, став для них близким человеком. И вот теперь… Плакали обе. Катя, теряя последнюю надежду. Врач – забыв о гуманности своей профессии и проклиная Амелина на чем свет стоит. Потом обе долго пудрились и красились: мальчик не должен быть заметить их заплаканных глаз. Врач обещала наскрести собственных средств на телевизионную рекламу. Хотя Катя не верила в успех этого предприятия, пятнадцать тысяч долларов – слишком большая сумма.
Сын смотрел на нее с надеждой, когда она вышла из кабинета. Она везла его домой и думала только об одном: сейчас ей придется рассказать ему все. И о том, что они разводятся с отцом, и о том, что операции не будет. Она и так оттягивала этот момент до последнего. Дальше откладывать некуда.
Занятая своими мыслями. Катя не сразу заметила необычное скопление людей и машин возле их дома. Решила, что у соседей праздник и собираются гости, пока не разглядела милицейскую машину и «скорую помощь». Сын двигался с огромным трудом и терпеть не мог выбираться из машины при людях. Катя оставила машину неподалеку от дома и вышла узнать, что случилось.
Ее пропускали, перед ней расступались. Она удивленно смотрела на соседей, но никто из них не сказал ей ни слова. «Скорая» медленно отъезжала от дома. Слова милиционера никак не укладывались у нее в голове. Милиционер был молоденьким мальчиком, чуть старше сына – так ей по крайней мере казалось. Он говорил, что кто-то сломал шею, и она согласно кивала, не понимая, почему он обращается именно к ней.
– Я могу пройти домой?
– Я ведь объяснил вам…
И он начал сначала. Да, кто-то упал с третьего этажа и сломал шею. Это она поняла. Но никак не могла понять, почему ей нельзя домой. Но вдруг в голове молнией сверкнула мысль: Слава. И молоденький милиционер, объяснивший ей все, но забывший сказать о ком речь, произнес: «Ваш муж».
Это ее добило. Она села на ступеньки и заплакала. Да не тихонько, как привыкла в последнее время, глотая мелкие слезинки и надрывая сердце. Она завыла, раскачиваясь из стороны в сторону, как мусульманка, и рвала бы на себе волосы, если бы соседка крепко не обняла ее за плечи. «Этого не может быть!» – причитала Катя и, кроме Дины, ей некому было рассказать о том, что она пережила.
– Никому, верите, кроме вас – никому, – говорила она смеясь. – Меня как будто в могилу живьем закопали, а когда последний лучик надежды погас, вдруг выкопали обратно и сказали: живи и радуйся.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
