«Чейза преследует тень предательства из прошлого. Я вижу это в его глазах, когда пытаюсь хоть слово сказать о будущем. Несмотря на то что мы очень близки, он легко воздвигает стены между нами. Я делаю все правильно, но он не позволяет себе довериться мне.
Я заставляла себя принимать все как есть, но мысль о том, что через месяц я должна буду уехать, просто убивает меня. А Чейз довольно красноречиво дает мне понять, что не собирается просить меня остаться. Душевный покой, которым я наслаждалась, кажется, покидает меня».
Джо уронила голову на руки и закрыла глаза. Она была измождена из-за недосыпания. Она уже не в первый раз вставала раньше Чейза, не в силах заставить себя спокойно лежать еще хоть минуту. Она снова и снова возвращалась к своему дневнику, который терпеливо выслушивал все ее жалобы и успокаивал ее. Совсем немного, впрочем.
С глубоким вздохом Джо вновь занесла пальцы над клавиатурой. Она не открывала глаза, давая возможность мыслям хаотично блуждать в голове, а ощущениям беспрепятственно изливаться на ждущий экран — пока скрип ступеней не испугал ее. Ее пальцы отказывались слушаться ее, когда она мучительно пыталась сохранить то, что написала.
Чейз остановился за ее спиной. На мгновение она застыла. Затем она схватила дрожащими пальцами первый попавшийся диск — тот самый, на котором были сюжеты для Джорджа Баррета. Ей было все равно, она потом разберется.
Сейчас самое главное, чтобы Чейз не прочел ее глубинные мысли и желания. Он не хотел знать, какие чувства она испытывала, и не приглашал ее в его студию, чтобы дать ей понять его чувства, которые он изливал на холсты жесткими мазками.
Мягкое и влажное дыхание Чейза согревало ее затылок, он прижался губами к ее чувствительной коже. Джо вздрогнула от горячей волны, которая пробежала по ее телу. Но когда ее дневник наконец сохранился на дискете и экран компьютера погас, облегчение поглотило ее, дав мышцам расслабиться. Она закрыла глаза и полностью погрузилась в это волшебное мгновение.
Чейз поднял ее со стула и присел, опустив ее к себе на колени.
— Я знаю, что скоро тебе надо отчитываться о проделанной работе, но мне одиноко без тебя в постели, Джози.
Не так одиноко, как будет через несколько недель. Джо избавилась от этой горькой мысли, погрузившись в его объятия.
Он коснулся кончиком языка ее уха и погружался все глубже, пока Джо не задрожала и ее дыхание не стало порывистым. Теплые пальцы забрались под ее легкую ночную рубашку, ласкали ее живот и пробуждали искры желания в ее теле.
Его большие пальцы коснулись ее напрягшихся сосков. Джо замерла в беспомощном порыве, который был так знаком Чейзу. Желание разгоралось в ее теле, как костер, раздуваемый порывами ветра. Она пошевелилась, чтобы почувствовать огонь в его мышцах, который проникал через его легкую футболку, и истому, возникшую между бедрами.
Чейз нервно рассмеялся:
— Я думал, ты всю ночь работала над сюжетами, которые требует от тебя Джордж.
Опьяненная желанием, которое проникло во все ее существо, Джо пробормотала что-то нечленораздельное.
Он расстегнул мелкие пуговки ее рубашки и положил голову ей на грудь.
Она обхватила его голову руками, глядя, как он ласкает ее разгоряченное тело, пока наконец не застонала от желания почувствовать его тело так же, как он чувствовал ее сердце и душу. Дрожащими руками она коснулась его талии, потом нащупала возбужденную горячую плоть.
— Господи, Джози, если ты не остановишься, мы не успеем добраться до постели, — выдохнул Чейз.
— Зачем нам постель, — сказала она сдавленным голосом, когда его мягкие губы коснулись ее груди. — Мне всегда хотелось заняться любовью в кресле.
Чейз резко остановился, внимательно посмотрел в ее блестящие глаза. Джо встала, сбросив ночную рубашку. Потом намеренно медленно она подняла руки, наслаждаясь его безумным взглядом, который ласкал ее грудь, затем опустился ниже.
— Ты меня убиваешь, — застонал он.
Джо рассмеялась. Дрожащими пальцами она развязала ленточку, которой завязывала на ночь волосы, чтобы они не спутались. Тяжелые локоны волнами заструились по ее спине и груди.
Когда Чейз потянулся к ней, вечная женская страстность наполнила ее тело. Она увернулась и опустилась перед ним на колени. Она провела руками по его торсу от шеи до талии, наслаждаясь тем, как он вздрагивал от ее прикосновений. Страсть змейкой оплела ее тело, когда она прижалась к его горячей груди, вдохнула его мужской запах.
Джо поняла, что больше не может сдерживаться, и начала стягивать его белое нижнее белье. Он приподнялся, чтобы помочь ей, и его твердая, полная страсти плоть легко освободилась от оков. Она с интересом посмотрела на него, придвинулась поближе, и ее волосы защекотали его бедра. Ей захотелось взять его в рот, почувствовать его, как он пробовал ее на вкус в темные ночи страсти…
— Господи, Джози, я больше не могу сдерживаться.
Он подхватил ее за руки и посадил к себе на колени.
— Чем дольше ожидание, тем слаще будет потом.
— Я могу с этим согласиться, — хрипло ответил Чейз, — иногда я могу сдерживать свои эмоции. Я все время стараюсь растянуть удовольствие, но у меня не хватает терпения. Почему, Джози?
Он прижал ее к себе, его дыхание стало прерывистым, когда он ее рукой надевал презерватив.
Наконец она опустилась на его спеленутую резиной плоть. На глаза навернулись слезы, когда она услышала тихое отчаяние в его голосе, в то время как новое ощущение на грани боли и оргазма захватило все ее тело. Они уносились прочь от реальности в мир бешеного ритма, захлебывающихся вздохов и ослабевающего оргазма, которого Джо показалось мало.
— Больше никакой работы сегодня, — произнес Чейз.
Джо хотелось возразить против такой наглости, но ее остановил предупреждающий блеск в его глазах. Он приходил в ярость и закрывался при одном упоминании о ее карьере, о ее жизни в Нью-Йорке. Она видела, какая борьба шла в его сердце, хотя он отчаянно пытался ее скрыть. Он не хотел ее отпускать, но и попросить ее остаться было выше его сил.
Она придумала, как разрешить эту дилемму. Джо собиралась просто уехать, резко и жестоко оборвав их роман: тогда раны заживут быстрее.
Но когда он отнес ее на постель, когда она снова и снова плыла по волнам страсти, которые уносили ее на вершину блаженства, она поняла, что не сможет добровольно отказаться хотя бы от одного лишнего мгновения, проведенного с ним.
Когда Чейз наблюдал за Джо, он начинал понимать, что значит поэзия в движении. Чистила ли она конюшни или готовила завтрак, она делала это с такой грацией и сдержанной чувственностью, что ему приходилось отворачиваться, чтобы не дать страсти захватить его. То, что она даже не подозревала, какое впечатление на него производила, возбуждало его еще больше.
Как он может позволить ей уехать? Как попросить ее остаться, посвятить ему свою жизнь? Что, если она откажет ему?
