Сид не чувствовала, сколько прошло времени с тех пор, как они начали танцевать под ее тихое пение. Она очнулась, когда поняла, что они уже не танцуют, а стоят, обнявшись, на месте. Она взглянула в лицо Джеффри и слегка вздрогнула, почувствовав его руку у себя на затылке.
Он наклонился.
Сид подставила губы.
Но он их не коснулся.
Джеффри осыпал ее лоб, виски, волосы дождем мелких поцелуев. Склонившись еще ниже, он приник к нежной ямочке у основания ее шеи, и от этого мурашки возбуждения пробежали по ее чувствительной коже. Откинув голову назад, она простонала. Когда он поцеловал за ушком, ее грудь ожила, а соски заныли от напряжения. Джеффри продолжал ласкать ее шею.
— Ниже, — прошептала она.
— Что, дорогая? Тише?
Сид подумала, что этот человек убьет ее своей медлительностью.
— Я хочу тебя, — выговорила она непослушными губами.
Джеффри наклонился, и его рот оказался так близко, что она почувствовала на своей щеке дыхание. Наконец его губы завладели ее губами. Поцелуй был таким требовательным и жадным, что она едва не вскрикнула от восторга.
Почувствовав у себя во рту его язык, Сид задрожала. Она услышала, как Джеффри расстегивает молнию на ее платье. Тяжело дыша, она послала ему умоляющий взгляд, чтобы он освободил ее от одежды. Он не отреагировал.
Джеффри растягивал удовольствие, потихоньку спуская платье с ее плеч. Показалась грудь, но руки по-прежнему были связаны рукавами.
— У тебя великолепная грудь, — прошептал Джеффри, легко касаясь пальцами очаровательных округлостей. Ее соски тут же отреагировали на ласку. От прикосновений кожа пылала огнем, но, когда он отстранился и убрал руку, она жалобно застонала. Тогда он снова начал ласкать ее грудь.
Сид была вне себя от страсти. Ее колени подогнулись, и она упала бы на пол, если бы Джеффри не подхватил ее.
— Сид, ты в порядке?
Задыхаясь, она умоляюще смотрела на него.
— Если мы и дальше будем медлить, — прохрипела она, — клянусь, я не выдержу.
— О, Сид! — он гортанно рассмеялся и поставил ее на ноги. — Я хочу, чтобы ты все почувствовала. От этого не умирают.
— Медленно — это хорошо, — слабо кивнула она, словно набираясь сил, — но возьми меня прежде, чем я растаю и умру.
Джеффри схватил меховую накидку с кресла и бросил ее на пол перед очагом.
— Повернись, — велел он.
Он быстро расстегнул молнию до конца и начал снимать с нее платье. Когда Джеффри освободил одну руку, Сид прикоснулась к нему.
— Что? — спросил он.
— Осторожно, рядом мое сердце.
— Девочка моя, — шепнул он ей в ухо, — я постараюсь действовать как можно осторожнее всю оставшуюся жизнь.
Дрожь возбуждения пробежала по всему ее телу. «Джеффри сказал „всю оставшуюся жизнь“. Нашу жизнь?»
Когда он начал осторожно освобождать ее от платья, Сид погрузилась в новую волну наслаждения.
Платье наконец упало к ее ногам.
— Переступи, дорогая. Ты надела его на голое тело?
— Мне так велела Джери. Она сказала, что мое белье не подходит.
— Молодец Джери! — пробормотал он. — Давай приляжем, дорогая.
Джеффри помог ей опуститься на шкуру.
Сид с удовольствием ощутила прикосновение шелковистой шерсти к своей коже. Она ловила взгляд Джеффри, который пожирал ее глазами.
— Твое тело создано для любви.
Быстрым движением он сорвал с себя рубашку и джинсы, и Сид залюбовалась его мускулистым телом. Ее охватил жар возбуждения. Ей хотелось прижаться к нему, слиться с ним.
Когда Джеффри приблизился к ней, она инстинктивно распахнула объятия. Он опустился и лег на нее. Сид обняла его и крепко прижала к себе.
Последнее, что она заметила, была семейная фотография на стене. От стекла отражался свет очага, изображения не было видно.
«Вот так и прошлое, — подумала она. — Оно отступило вдаль и померкло. Остались только воспоминания». Она еще крепче прижала к себе Джеффри, чувствуя сильные удары его сердца.
Прошлое закончилось, наступило будущее…
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
— Ты не рановато сегодня, брат? — заметил Чарли, ставя перед Джеффри тарелку с куском свежего яблочного пирога.
Джеффри взглянул на часы: было семь утра. Накануне вечером пурга утихла, и Сид рано утром отвезла его в «Приют каюра». Она хотела выяснить у Волли время вылета самолета из Анкориджа в Лос-Анджелес. Если ей не изменяла память, то в половине девятого был прямой рейс. Учитывая разницу во времени, Джеффри сможет прилететь в Лос-Анджелес примерно в час тридцать дня. Как раз в это время должно закончиться совещание. У Джеффри будет достаточно времени, чтобы встретиться с Джорданом и узнать последние новости. А также сообщить ему потрясающую новость.
— Сколько я тебе задолжал? — спросил Джеффри у Чарли.
— За что? — спросил Чарли.
— За выпивку, отменную закуску и потрясающее жаркое. Ничего подобного я раньше не ел.
— Съешь-ка напоследок кусочек яблочного пирога. Мэй их прекрасно печет. — Чарли заговорщически подмигнул ему. — Я угощаю. Ты ничего мне не должен.
— Прогоришь, если будешь бесплатно кормить посетителей.
— Я на это смотрю по-другому. Скажем так: я помог приятелю в трудное для него время. Когда-нибудь ты сможешь сделать то же самое для кого-нибудь другого, — он подхватил кусочек пирога и отправил его в рот.
Всего несколько дней назад Джеффри воспринял бы такой совет с недоумением. Теперь он понимал этих людей: их открытый характер, лишенное хитрости обхождение, честность и прямоту и, главное, готовность помочь и поддержать любого, кто оказался рядом.
— Спасибо тебе.
— Ну вот еще, — ответил Чарли. Немного помолчав и отпив глоток кофе, он произнес: — Позаботься о Сид.
Джеффри не знал, что ответить.
— Она не летит со мной. — Честно говоря, он и не просил ее об этом.
Послышался стук башмаков. Запахло ванилью, и Джеффри тут же погрузился в сладостные воспоминания.
Сид подошла к стойке бара и села на высокий стул рядом с ним. Выглядела она как обычно, только выражение лица изменилось: стало мягче и женственнее.
Джеффри меланхолично потер непривычно заросший подбородок и решил, что оставит бородку в память об Аляске. Надо только придать ей форму.
— Ты прибываешь в Лос-Анджелес в час тридцать. Волли послал в «Аргонавт» сообщение для Джордана, чтобы он связался с тобой перед своим возвращением, — сказала Сид.
— Хорошо, — ответил он, чувствуя, что ему совсем не хочется расставаться с ней, даже на короткое время. — Знаешь, Сид, я вот тут подумал и…
