– Мина!
Продолжая свое занятие, она кивком головы поприветствовала его.
– Я насчет той женщины, – сказал Даг. – Думаю, еще одна пара опытных рук будет тебе хорошим подспорьем.
Викинг замолк, опасаясь, не слишком ли упорно он настаивает на споем.
– Сигурд считает, что ты будешь жалеть, если я приму твой подарок, – ничуть не удивившись, ответила Мина. – Он думает, что будет лучше, если ты возьмешь ее себе в наложницы.
Даг стиснул зубы.
– Но я этого не хочу, и мне все равно, что думает твой муж.
– Сигурд сказал, что ты именно так и ответишь. – Мина подняла глаза. – Ради тебя я готова обучить ее всему, что должна уметь домашняя прислуга, но больше ничего не могу сделать. Ей нужен покровитель, а Сигурд отказывается брать на себя такую ответственность. Если мужчины будут приставать к ней, защищать ее все равно придется тебе.
– Она сможет спать вместе с другими женщинами-рабынями? – спросил Даг.
Он был готов на все, чтобы вернуть себе обратно свою спальню, а вместе с ней и жизнь.
– Если ты этого захочешь. Хотя там такая красивая молодая рабыня не будет в безопасности.
Даг облегченно вздохнул.
– Она твоя. Я останусь ее покровителем, а ты будешь распоряжаться ею и загружать ее работой.
Мина кивнула.
Викинг повернулся и зашагал в дальний угол дома, где располагалась его каморка. Он не станет зря тратить время, растолковывая ирландке, каково будет ее положение теперь. Ее жизнь и качестве домашней прислуги вряд ли окажется праздником, но у норманнов женская доля вообще не была легкой. Мина могла распоряжаться всем хозяйством ярла Кнорри Торлиссона, но у нее почти не оставалось свободного времени: она вечно была чем-то занята.
Подойдя к спальне, Даг рывком открыл дверь, и тут же две пары испуганных глаз уставились на него. Даг перевел взгляд с личика рыжеволосой служанки на ирландку: выражение лиц обеих женщин ему не слишком поправилось.
– Ты говоришь на ее языке? – спросил он рыжеволосую.
Та с минуту опасливо смотрела на него, потом кивнула.
Даг почувствовал, как в груди его поднимается раздражение, даже замухрышка служанка без труда общается с его пленницей, и то время как ему не дано такой возможности.
Однако он сразу же одернул себя. Пленнице нужен кто-то, с кем бы она могла поделиться своими думами, иначе она сойдет с ума от одиночества; да и ему будет куда сподручнее общаться со строптивой ирландкой через служанку, чем через Сигурда.
– Объясни ей, что она будет делать то же, что и ты, – сказал он девушке. – Мина даст ей работу и позаботится о жилье для нее.
Девушка повернулась и перевела его слова ирландке. Даг отметил, что все это время Фиона смотрела мимо него в сторону. Выражение ее лица было настороженным, но не враждебным. Он едва сдержал вздох облегчения.
Может быть, теперь ему наконец удастся избавиться от бремени ответственности за чужестранку.
– Отведи новую пленницу к Мине, – велел он девушке. – Она покормит ее.
Рабыня снова кивнула. Даг бросил последний взгляд на безучастное лицо ирландки, повернулся и вышел из своей каморки.
Вслед за Бреакой Фиона прошла в зал. Итак, она приставлена служанкой к женщине, занимающей высокое положение среди викингов. Наблюдая прошлым вечером за женой Сигурда, она была очарована ее спокойными манерами; ей даже показалось странным, что эта достойная женщина вышла замуж за такого неотесанного типа, как Сигурд.
Когда они подошли к Мине, та сказала что-то Бреаке по-норвежски.
– Она спрашивает, ты действительно смыслишь в шитье?
– Думаю, да – ответила Фиона и посмотрела на Мину. Все же лучше не преувеличивать своих способностей в этой области, подумала она. Хотя Фиона, как и все женщины Дунсхеана, была обучена прядению и вязанию, но в последние годы ее обязанностью было присматривать за другими пряхами.
Мина снова обратилась к Бреаке, и та сразу же перевела:
– Госпожа хочет, чтобы я взяла тебя с собой в баню. Когда ты вымоешься, она подберет тебе одежду, а твои волосы остри гут до положенной длины.
Фиона непроизвольно тронула рукой свои роскошные косы. Она хотела что-то сказать, но Бреака уже направилась к двери, и ей пришлось последовать за ней.
– Что собой представляет Мина? – спросила она, шагая за Бреакой по густой грязи, покрывающей двор.
– Она не жестока, но служанок гоняет без жалости. Для тебя было бы лучше, если бы ты покорилась Дагу и он сделал тебя своей наложницей.
Фиона ничего не ответила. Работы она никогда не боялась, а служить женщине было куда приятнее, чем иметь дело с неотесанным викингом. Вот только ее волосы – неужели их и в самом деле остригут? Она взглянула на обкромсанные кудри Бреаки и содрогнулась.
Неожиданно ее спутница обернулась.
– Если ты станешь наложницей Дата, он велит не обрезать тебе волосы и позволит ходить в собственном платье.
Фиона стиснула зубы. Она не нуждается в подачках – это только ослабит ее решимость. И все же ей трудно было удержаться от того, чтобы не бросить взгляд на мягкую шерсть платья – оно было единственной вещью, которая еще связывала ее с любимой Ирландией, и расставание с ним стало бы для нее весьма чувствительной потерей.
Бреака подвела ее к сложенному из бревен строению. Из отверстия в крыше тянулась струйка дыма. Внутри рядом с горящим очагом возвышалась горка камней и стояло несколько ушатов с водой. Девушка показала рукой на деревянную скамью у одной из стен.
– Разденься и сложи свои вещи сюда.
Фиона сняла башмаки, потом платье, и все это время Бреака следила за ней упорным взглядом своих голубых глаз. С тех пор как викинг видел ее обнаженное тело, Фионе еще не приходилось быть объектом столь пристального внимания. В этом взгляде не было никакого вожделения – одно только холодное любопытство, и от этого Фиона казалась себе коровой, которую на летней ярмарке оценивает покупатель.
Бреака зачерпнула ковшом воду в одном из ушатов и плеснула ее на голову новой служанке. Фиона взвизгнула и откинула с лица мокрые волосы. Не успела она отдышаться, как девушка обрушила на нее второй ковш воды.
Убедившись, что на Фионе не осталось сухого места, протянула ей пригоршню полужидкого мыла, сильно пахнущего хвоей. После того как девушка растерла эту скользкую массу по голове и телу, Бреака окатила ее водой, а потом помогла вытереться грубой тканью.
Вымывшись, Фиона снова надела на себя платье Дювессы и кое-как расчесала волосы. Было чудесно чувствовать себя чистой, но за этим чувством довольства скрывалась тревога. Сколько еще времени это роскошное платье и ее волосы останутся при ней?
