* * *
Перед тем как накрыть на стол для делегации Красного Креста, Джайлз откупорил шесть бутылок мерло, чтобы вино подышало. Когда гости расселись, он налил на полпальца коменданту и подождал одобрения. Едва тот кивнул, Джайлз начал разливать вино по бокалам гостей, неизменно останавливаясь справа. Затем перешел к офицерам, согласно ранжиру, и наконец возвратился к коменданту как хозяину.
Во время обеда он внимательно следил за тем, чтобы бокалы не оставались пусты, но никогда не обслуживал говоривших. Он подражал Дженкинсу, стараясь быть невидимым и бесшумным. Все шло по плану, хотя Джайлз постоянно чувствовал на себе недоверчивый взгляд Мюллера, даже когда сливался с фоном.
Позднее, когда обоих отвели обратно в лагерь, Бэйтс сказал:
– Ты произвел впечатление на коменданта.
– Откуда знаешь? – спросил Джайлз.
– Он сказал шеф-повару, что ты, наверное, служил в каком-нибудь знатном семействе – сам из низов, но обучен виртуозным профессионалом.
– Спасибо тебе, Дженкинс, – молвил Джайлз.
– А что такое «виртуозный»? – спросил Бэйтс.
* * *
Джайлз сделался настолько искушен в своем новом призвании, что комендант настаивал на его присутствии, даже когда он обедал один. Это позволило Джайлзу изучить его привычки, интонации, смех и даже легкое заикание.
Спустя несколько недель рядовому Баррингтону выдали ключи от винного погреба и разрешили самому выбирать вина к ужину. А через пару месяцев Бэйтс подслушал, как комендант говорил шеф-повару, что Баррингтон – «erstklassig».[20]
Отныне на каждом званом обеде Джайлз быстро определял, чьи языки развяжутся из-за исправных тостов и как стать невидимым, когда разговорится нужный. Сведения, добытые накануне, он передавал во время пробежки ординарцу бригадира. Сообщил, например, где комендант проживал, и то, что в возрасте тридцати двух лет его избрали в городскую управу, а в тридцать восьмом назначили мэром. Водить машину комендант не умел, но три или четыре раза бывал в Англии перед войной и очень неплохо говорил по-английски. Джайлз, в свою очередь, узнал, что они с Бэйтсом поднялись еще на несколько пунктов.
Основным занятием Джайлза днем были часовые беседы с репетитором. По-английски не говорилось ни слова, и уроженец Солихалла даже сказал бригадиру, что речь рядового Баррингтона все больше и больше напоминала комендантскую.
* * *
Третьего декабря сорок первого года капрал Бэйтс и рядовой Баррингтон в последний раз предстали перед комитетом спасения. Бригадир и его команда с большим интересом выслушали подробности плана «ночлег и завтрак» и согласились, что у него серьезные шансы на успех по сравнению с большинством остальных полусырых проектов.
– Когда, по-вашему, лучше осуществить ваш план? – спросил бригадир.
– В канун Нового года, сэр, – уверенно ответил Джайлз. – Все офицеры будут на праздничном ужине у коменданта.
– И если напитки будет разливать рядовой Баррингтон, – добавил Бэйтс, – то к полуночному бою часов трезвых будет немного.
– За исключением Мюллера, который вообще не пьет, – напомнил бригадир.
– Совершенно верно, но никогда не пропускает тосты за Фатерлянд, фюрера и Третий рейх. Если добавить за Новый год и за хозяина, то он сомлеет к отправке домой.
– В котором часу вас отводят в лагерь после таких приемов? – спросил молодой лейтенант, недавно ставший членом комитета.
– Около семи, – ответил Бэйтс. – Но поскольку речь о новогоднем ужине, то это произойдет не раньше полуночи.
– Не забывайте, джентльмены, – вмешался Джайлз, – что у меня ключи от винного погреба, и можете не сомневаться, что несколько бутылок отправится на сторожевой пост. Мы не допустим, чтобы они не отпраздновали.
– Все это замечательно, – изрек командир авиаполка, обычно молчавший. – Но как вы собираетесь пройти мимо них?
– Выехать через центральные ворота в машине коменданта, – ответил Джайлз. – Он обходительный хозяин и никогда не уезжает, пока не проводит последнего гостя, и это даст нам по меньшей мере пару часов форы.
– Даже если вам удастся угнать машину, – сказал бригадир, – то часовые, как бы ни накачались, все равно отличат сомелье от своего командира.
– Да, но на мне будут его шинель, фуражка, шарф и перчатки, а в руке – его жезл, – возразил Джайлз.
Молодого лейтенанта это явно не убедило.
– Ваш план рассчитан на то, что комендант покорно отдаст вам всю свою одежду, рядовой Баррингтон?
– Никак нет, сэр, – ответил Джайлз офицеру, который был младше его по званию. – Комендант всегда оставляет шинель, фуражку и перчатки в гардеробе.
– А как же Бэйтс? – не унимался лейтенант. – Они его за милю разглядят.
– Не разглядят, сэр, если я заберусь в багажник, – ответил Бэйтс.
– А как вы поступите с шофером коменданта, которому полагается быть трезвым как стеклышко? – спросил бригадир.
– Мы думаем над этим, – сказал Джайлз.
– Если вы разберетесь с водителем и благополучно минуете охрану, то сколько вам ехать до швейцарской границы? – вновь спросил молодой лейтенант.
– Сто семьдесят пять километров, – отозвался Бэйтс. – При скорости сто километров в час мы достигнем границы менее чем за пару часов.
– При условии, если вас не остановят.
– Идеальных планов побега не бывает, – вмешался бригадир. – В конечном счете все зависит от того, как вы справитесь с непредвиденными обстоятельствами.
Джайлз и Бэйтс согласно кивнули.
– Благодарю вас, джентльмены, – произнес тот. – Комитет обсудит ваш план, и утром мы сообщим о нашем решении.
– Что против нас имеет этот молокосос? – осведомился Бэйтс, когда они покинули собрание.
– Ничего, – ответил Джайлз. – Я, наоборот, подозреваю, что он хочет стать третьим членом нашей команды.
* * *
Шестого декабря на пробежке ординарец бригадира передал Джайлзу, что их плану дан зеленый свет и комитет желает им доброго пути. Джайлз тотчас нагнал капрала Бэйтса и поделился новостями.
Баррингтон и Бэйтс снова и снова прорабатывали свой план «Н+З», пока им, как олимпийским спортсменам, не опротивели бесконечные тренировки, и они томились по выстрелу из стартового пистолета.
В шесть часов вечера тридцать первого декабря капрал Терри Бэйтс и рядовой Джайлз Баррингтон заступили на дежурство в квартире коменданта. Оба понимали, что если план провалится, то им в лучшем случае придется ждать еще год, но если их схватят с поличным…
22
– Вернуться-в-шесть-тридцать!
