— Если хочешь спросить меня о чем-нибудь, так спрашивай, — нетерпеливо ответила Изабо. — Мы же не на Хребте Мира.
— Грубость везде грубость.
Изабо вздохнула.
— Прости, если я показалась тебе грубой, но у меня есть причина для расспросов.
— И что же это за причина?
— Теперь, когда малыши появились на свет, а мама пошла на поправку, я хочу вернуться в Лукерсирей. Ты ведь знаешь, что я хочу помочь им, и кроме того, мне хочется учиться в Башне Двух Лун. Я очень отстала от остальных своих сверстников, и если я хочу пройти Испытания и вступить в Шабаш, мне нужно много заниматься и нагонять пропущенное.
— Но Ишбель говорит, что твоя способность принимать вид всяких животных — очень могущественный Талант, что ты уже колдунья необыкновенной силы. Зачем тебе учиться и проходить Испытания?
— Если я хочу полностью раскрыть свой потенциал, то должна до конца управлять своими действиями. Сейчас я не совсем понимаю, что и как делаю. Кроме того, есть еще уйма Умений, которыми я не владею. Меня почти ничему не учили о силах воздуха, воды и земли, хотя с огнем я управляюсь очень неплохо благодаря Латифе. Ведьма должна учиться как можно больше, если хочет освоить Высшую Магию. Обычно ученики проводят восемь лет, занимаясь одной лишь учебой, прежде чем их начинают считать достаточно понимающими Единую Силу, чтобы быть хотя бы принятыми в Шабаш как ведьмы. Потом еще несколько лет нужно специализироваться в той или иной стихии, чтобы получить кольца колдуньи. Ты должен все это знать, дайаден, ты ведь сам прилетел в Башню Двух Лун, чтобы изучить все, что можно. Я помню, как Мегэн говорила, что ты пришел учиться у ведьм, когда овладел всем, чему тебя могли научить Хан'кобаны. — Он кивнул, и Изабо продолжила. — Ты же понимаешь, это не потому, что я не хочу быть с тобой и мамой. Просто у вас теперь есть малыши, и вы оба заняты восстановлением замка и налаживанием торговли. Я должна найти свое собственное место в мире.
Он снова кивнул.
Изабо вздохнула про себя. У ее отца были все самые раздражающие ее черты Хан'кобанов. Как бы ей хотелось, чтобы он не был таким сдержанным и неразговорчивым. Она обуздала свое нетерпение и сказала раздельно:
— Я ответила на твой вопрос полно и правдиво. Теперь ты ответишь на мой?
Его глаза чуть расширились, и он откинулся на спинку кресла, держа в руке кубок. Она наблюдала за тем, как он прокручивал в уме их разговор. Потом на его суровом лице промелькнуло изумление, и он склонил свою рогатую голову.
— Я спрашивала тебя, откуда тебе известен секрет Старых Путей, но ты не захотел отвечать, — сказала Изабо, используя жесты Хан'кобанов. — Я уважаю твою сдержанность и вместо этого спрашиваю тебя, не расскажешь ли ты мне, как я могу путешествовать по ним.
— Это не мой секрет, и я не могу его раскрыть, — ответил он. — Старые Пути очень опасны, и ими нельзя путешествовать без веских на то причин.
Изабо вспомнила их путь по магической дороге и слегка вздрогнула. Она понимала, что отец говорит правду, но ей было очень нужно добраться до Лукерсирея, а никакого более быстрого способа сделать это она не знала. Она принялась потягивать вино, чтобы в это время все обдумать, потом сказала:
— Когда я рассказывала тебе историю о поиске своего имени, ты предложил мне в ответ любую историю, какую я захочу. Ты знаешь, что тайна имени — наиболее бережно хранимая история у каждого Хан'кобана, но я с готовностью рассказала тебе мою. Теперь я задала тебе свой вопрос. Ты отказываешься отвечать?
Он пригвоздил ее к месту гневным взглядом. Челюсти у него были грозно сжаты.
— Ты же знаешь, что я не могу, — ответил он сурово. — Это будет нечестно, и хотя я и покинул Хребет Мира задолго до твоего рождения, я до сих пор Хан'кобан и Шрамолицый Воин.
— Тогда рассказывай, — ответила Изабо.
Он долго смотрел на нее тяжелым взглядом, потом склонил голову.
— Секрет дороги Селестин не так-то легко рассказать, — сказал он резко. — Мне придется показывать тебе. Но я еще раз предупреждаю тебя об опасностях Старых Путей. Там очень просто заблудиться. Ты должна пообещать мне, что, узнав секрет, не будешь пользоваться ими по пустякам. Можно очутиться в таких местах, какие ты и представить себе не можешь.
Изабо кивнула. Ее голубые глаза засверкали от возбуждения. Он резко поднялся, сказав:
— На рассвете мы должны быть у круга из камней, так что придется рано вставать.
— Боюсь, что не успею так быстро собраться…
— Не говори глупости, — рявкнул он. — Ты считаешь, что сможешь научиться путешествовать Старыми Путями за одно-единственное утро и что можно отправиться в любой день? Нет, если хочешь добраться до Лукерсирея, лучше подождать до дня весеннего равноденствия, когда Селестины будут воспевать возрождение солнца, а летний ручей очистит линии силы. Но даже тогда тебе придется бежать очень быстро.
Изабо снова кивнула, хотя блеск в ее глазах потух. Многие в зале смотрели на них, пораженные резкостью голоса Хан'гарада. Он склонил рогатую голову и сказал негромко:
— Старые Пути — одна из самых главных тайн магии Селестин. Поскольку я вынужден открыть ее тебе, ты должна поклясться мне никогда не подводить моего доверия и не раскрывать его никому другому, как бы ни сложилась твоя жизнь. Клянешься?
— Да, звездами, лунами и зеленой кровью Эйя, клянусь, — ответила Изабо, и он коротко кивнул, удовлетворенный.
ВОЛШЕБНАЯ ДОРОГА
Изабо стояла в каменном кругу Селестин. Маленькая сова сидела у нее на плече. Траву расчерчивали тени огромных скал, по сравнению с которыми ее собственная тень казалась совсем крошечной. Прохладный ветер трепал кудри, выбившиеся из косы, и дергал за концы пледа.
Была ночь весеннего равноденствия, слом времен года, когда силы всех стихий находятся на подъеме. Это было время огромной силы, когда ведьмы праздновали наступление лета, а на рассвете Селестины должны были пением приветствовать возрождение солнца.
Солнце заходило, пока над темными пиками не остался гореть лишь тонкий пылающий серпик. Одинокий красный луч озарил высокие камни на вершине холма, облив их светом. Изабо вышла вперед и положила руку на один из символов, высеченный в обращенном к югу камне. Руку мгновенно охватило пламя, и ей пришлось сдерживаться, чтобы не отдернуть ладонь.
Из ниоткуда вдруг материализовалась мерцающая завеса серебристо-зеленого огня. Изабо глубоко вздохнула и прошла сквозь нее, а сова слетела с ее плеча. Завеса обожгла ее кожу ледяным огнем, заставив Изабо вскрикнуть от боли. Потом она помчалась по длинному мерцающему туннелю, уходившему вдаль насколько хватало глаз. Повсюду вокруг серебристые стены и пол трепетали, пульсируя энергией, точно зарница, полыхающая на грозовом небе.
Сквозь мерцающие стены она различала внешний мир, но с каждым мучительным шагом пейзаж менялся. Казалось, что каждый шаг уносит ее на много лиг вперед. В один миг она видела темные очертания деревьев, нависающих над ней, а через секунду перед ней уже стояла скала. Потом она оказалась внутри горы, и ее пронзали сталактиты. Через миг она была уже снаружи, и мимо нее грохотал водопад, беловато пенившийся в свете звезд. В следующую секунду ее окружал темный лес, с тянущимися к ней извивающимися ветками, оплетенными серым мхом, окружавший высокий пустынный холм, увенчанный кругом горящих колонн.
