— Совет гарема! — кричит Ксавер, и мы идем к нему.
Он немного напряжен, глаза у него сияют. Ксавер предлагает нам сесть.
— Я очень благодарен вам, — начинает он, — что вы согласились участвовать в этом цирковом представлении, но я думаю, — он глубоко вздыхает, — что сейчас пора это прекратить. Мы все взрослые, и мне очень жаль, что я стал переживать из-за того, что другие обо мне подумают.
— Слушайте, слушайте! — говорит Падди. Юни с Сереном хлопают в ладоши.
— И что это значит? — спрашивает Паоло, и его последнее слово повисает во всеобщем молчании.
— Это значит, что я хочу, чтобы все было, как прежде. О Боже! Я так возбужден, что мог бы трахаться целый день.
Мы смеемся, напряжение спадает, и мы решаем сразу же обставить квартиру так, чтобы нам было тут комфортно. Мы восстанавливаем все намного быстрее, чем убирали перед приездом Элизы. И теперь, пока мы оглядываемся и смотрим на картины, которых нам так не хватало, скульптуры и рисунки, большие подушки и свечи, Юни становится за спиной Серена и расплетает ему косу. Потом он смывает макияж гейши и выходит к нам в свободном, кимоно. Падди, надев шортики, в которых видны ягодицы — мода семидесятых, — рассказывает о женщинах из «Улисса», словно его только что освободили от обета молчания. Паоло снимает обычную одежду и надевает свои любимые черные кожаные брюки. Его обнаженней торс лоснится, а маленькое колечко в соске поблескивает так соблазнительно, что я наклоняюсь и целую его в губы. Ксавер стоит с нерешительным видом, а я уже чувствую большие нежные руки Серена на своих ягодицах. Я сажусь на пятки, прислоняюсь к Серену и похлопываю перед собой по подушке.
— Иди к нам, солнышко, — говорю я, подмигивая.
Я расстегиваю джинсы Ксавера и стягиваю их вместе с трусами. Развязываю шнурки кроссовок и снимаю их. Паоло, как заботливый метрдотель, снимает с него рубашку, и в конце концов Ксавер стоит среди нас полностью обнаженным. Наша большая упаковка с презервативами опять стоит на столе, и мы готовы ко всему, что произойдет. Ксавер становится передо мной на колени, я наклоняюсь и немного ему отсасываю, чтобы он расслабился. Я чувствую руки Паоло и Серена на своей груди, чувствую, как Юни ласкает мои бедра, а Падди наконец-то делает то, что умеет лучше всего, — страстно мне отлизывает.
Наконец мои мужчины снова со мной. Я глубоко вздыхаю. Ксавер закрывает глаза, но по его улыбке и по тому, как он вздрогнул, я понимаю, что он услышал, как вернулась Элиза. Я не поворачиваю голову и концентрируюсь на кончике моего языка, который поигрывает головкой Ксавера, и на своих руках, которые ласкают его яички. Но при этом представляю, как она застыла в дверном проеме и пораженно на нас смотрит. Наверняка ее шокировал сам вид квартиры, которая теперь выглядит как бордель лучшего разряда времен прошлого века. Но еще труднее ей воспринимать переплетение тел на полу и ее крестника, с удовольствием вводящего член мне в рот, в то время как другие мужчины стимулируют мне грудь, ласкают мои бедра и лижут мой клитор.
Всегда хорошо, когда дома живет психолог, так как Серен разряжает ситуацию. Он встает, подходит к Элизе и объясняет ей все так просто, как оно, собственно, и есть.
— У нас не коммунальная квартира, — тихо говорит он, касаясь ладонями ее лица, — мы — гарем Софий. Мы прошли церемонию посвящения и живем вместе, потому что любим друг друга.
Говоря это, он пробует коснуться ее груди под моим оранжевым платьем, не зная, можно ли ему это сделать. Ему можно.
— Мы тебя приглашаем, — говорит он и подводит сбитую с толку Элизу к нам.
Он снимает ее платье и нижнее белье и сажает ее себе на колени. Я поворачиваюсь и подставляю Ксаверу попку, чтобы он меня потрахал. Я хочу, чтобы она на это смотрела. Я хочу, чтобы Ксавер понял, что никто больше не считает его ребенком. Ксавер ласкает мои ягодицы, и могу поспорить, что он смотрит Элизе прямо в глаза в тот момент, когда облизывает палец и вводит его мне в попку.
Серен ласкает грудь Элизы. Она тает в его руках, словно воск. Я немного поворачиваюсь, чтобы стоять на коленях прямо перед ней, в то время как Ксавер сильными равномерными ударами меня трахает. Паоло и Падди раздвигают ей ноги, Паоло наклоняется, целует ей пальцы на ноге, облизывает ее подъем, ставит засос на изгибе стопы. Падди забросил ее ногу себе на плечо и гладит внутреннюю сторону ее бедра. Я продолжаю подбираться к ней, медленно-медленно, чтобы не мешать Ксаверу, и начинаю ей отлизывать. Сперва она вздрагивает, но потом делает движение мне навстречу. Паоло раздвигает ее половые губы пальцами, чтобы мне удобно было касаться языком крошечных складок и клитора. Громко застонав, Ксавер кончает, делает во мне еще пару движений и выходит из меня.
Я предоставляю поле боя Падди, который нетерпеливо ждет Элизиной щелки и сразу же жадно впивается в ее влажные половые губы. Я откидываюсь и притягиваю к себе Паоло, который полулежит на боку и медленными движениями вводит в меня член. Он просовывает между нами руку и касается моего клитора, и я начинаю двигаться на его члене, не выводя его из себя. Пока Падди ей отлизывает, Элиза начала сосать у Серена. Я же знала, что он ей нравится. Он надевает презерватив, притягивает ее к себе и сажает в позе наездницы себе на член, так что ее спина касается его живота. Он вставляет ей, и Элиза постанывает. Серен раздвигает ей ноги, и Падди лижет ее совершенно открытую щелку.
Паоло отстраняется от меня, а я чувствую запах Юни и глубоко его вдыхаю. Как же я скучала за тем, чтобы меня так целовали и обнимали. Я раздвигаю для него ноги, и его член входит в меня. Краем глаза я вижу изумленное лицо Элизы, но в том возбуждений, в котором она находится, она наверняка не станет долго раздумывать о нашей прекрасной гейше. Я слышу, как Паоло и Падди тихо посмеиваются, обсуждая особенности щелок.
— Элиза, у тебя такая нежная, шелковая, розовая щелка. Она просто великолепна, — с видом знатока говорит Падди, а Элиза смеется.
Когда она сидит голой на коленях у Серена, сияя от радости, я понимаю, как мучительно было для Ксавера увидеть ее в ванной, когда она не признала его как мужчину. Я смотрю на него и знаю, что он тоже об этом думает.
— Элиза, — шепчу я и притягиваю ее к себе, — дай я тебя поцелую.
Она соскальзывает с колен Серена ко мне на ковер, я впиваюсь в ее губы жарким поцелуем, пока Юни доводит меня до оргазма. Язычоок у нее сладкий, я ощущаю вкус фруктов. Элиза тихо постанывает в моих объятиях, чувствуя, как Ксавер на нее наваливается и касается кончиком языка ее щелки. На мгновение я пугаюсь, что сейчас она остановится и разочарует Ксавера. Но она колеблется совсем недолго, а потом подставляет ему таз и ногтями впивается в его ягодицы. Она кончает, вскрикнув, и я счастлива.
Мы в изнеможении лежим на ковре, вдыхая наш запах. Серен тихонько напевает. Я уже начинаю дремать, когда он шепчет:
— Вот бы сейчас кусочек тортика «Тирамису».
Паоло обещает испечь торт завтра утром, переворачивается на бок и засыпает. Мы с Юни обнимаемся, и я шепотом спрашиваю Элизу, когда она завтра уезжает. Ее поезд уходит рано утром, и если мы завтра хотим позавтракать вместе, сейчас уже пора идти спать. Падди мы оставляем на ковре. Он мог бы уснуть и на краю шкафа или свернувшись калачиком в камере хранения на вокзале, если придется. Все остальные разбредаются по своим постелям. Наконец двери можно оставить открытыми. Я заглядываю к Элизе и целую ее на ночь, а потом, обнаженная и с высоко поднятой головой, я, владычица гарема, иду в свой будуар. На чистом небе сияют звезды, я могу поклясться, что слышу стрекотание цикад и даже крики сов.
