— Расс и Ли тоже ни при чем. Я бы никогда себе этого не позволила. — Схватившись за живот, она закрыла глаза.
Аманда довела ее до машины, села с ней в салон и дала руку, которую Гретхен сжимала при каждой схватке.
Грэм ехал быстро. В округе была лишь одна больница. Та самая, которую так хорошо знали они с Амандой.
— Я ведь не потеряю ребенка, правда? — в какой-то миг прошептала Гретхен.
— Нет, если тебе окажут помощь.
Через минуту Гретхен спросила:
— Если ему семь с половиной месяцев, он сможет выжить?
— Наверняка, — ответила Аманда.
Гретхен откинулась на спинку сиденья и прошептала:
— Я так много потеряла. Я не могу потерять и ребенка.
— Приехали, — объявил Грэм.
Свернув к больнице, он направился прямо к отделению «скорой помощи». Мгновенно подбежали санитары, распахнули дверцы, помогли Гретхен выйти, усадили в кресло-каталку. Пришел ее акушер и, положив ей руку на плечо, сказал, что все будет хорошо.
Аманда, оттесненная в сторону медиками, ощутила глубокую тоску. Когда рядом с ней возник Грэм, она поймала его взгляд. Они не произнесли ни слова, хотя каждый знал, о чем думает другой. На месте Гретхен могли быть мы, черт побери. Могли быть мы!
Гретхен сделали кесарево сечение, что было очень кстати, потому что она, не имея партнера, не ходила на курсы для беременных и не умела правильно дышать.
Простыня мешала Гретхен видеть происходящее, но акушер стоял над ней, и она смотрела ему в глаза. Пару раз в них промелькнула озабоченность, хотя, возможно, это ей и показалось. Вскоре раздался детский плач — этот звук не спутаешь ни с каким другим.
— У тебя мальчик, Гретхен, — сказал врач, улыбаясь. — Выглядит здоровым, и голос у него громкий.
Гретхен подумала, что лучше этого «уа-уа» она ничего в жизни не слышала. Не зная, смеяться ей или плакать, она делала и то и другое одновременно, поэтому, когда к ней поднесли ребенка, она почти ничего не видела из-за слез. Но и этого было достаточно: маленькое сморщенное личико, крошечное тельце, тонкие ручки и ножки с положенным числом пальчиков. Потом малыша унесли, объяснив, что его нужно осмотреть, помыть и согреть в инкубаторе.
Аманда с Грэмом сидели у палаты, когда туда привезли ребенка Гретхен. Он был завернут в одеяльце. У Аманды мурашки побежали по коже и перехватило дыхание.
— Мальчик! Замечательно!
Грэм сжал ее руку:
— Если бы была девочка, ты сказала бы то же самое.
Аманда глаз не могла оторвать от малыша.
— Взгляни на него. Он совсем малюсенький.
— С ним все в порядке? — спросил Грэм сестру.
Та ободряюще кивнула и скрылась за дверью палаты.
— Итак, — спросил Грэм, — на кого он, по-твоему, похож?
Он либо проверял, либо дразнил ее.
— Не на тебя, — ответила Аманда. — А ты как думаешь?
— На Бена.
Аманда прыснула:
— Оба лысые.
Некоторое время они сидели молча. Постепенно оживление, виновником которого был новорожденный, спало.
— Что ты сейчас чувствуешь? — тихо спросила она.
Минуту он молчал, потом сунул руки в карманы.
— Зависть.
Что ж, это честно. Она тоже ее испытывала.
— Что еще?
— Решимость. Если мы предпримем еще одну попытку, всего одну, у нас должно получиться. — Однако в устремленных на нее глазах Грэма таилось что-то еще. — Страх, — прибавил он. — Не слишком приятное слово. Я не хочу начинать все сначала. Не хочу терять то, что мы обрели в последние дни.
— Эй, вы двое, — окликнул мягкий голос.
Это Эмили, специалист по бесплодию, направлялась к ним по коридору. В ответ на ее приветствие Аманда молча улыбнулась.
— Это психологическая подготовка к следующей попытке?
— Нет, — ответила Аманда. — Здесь ребенок нашей соседки. А ваши здесь есть?
— Тройняшки, зачатые в пробирке. Две сестрички и брат. Они совсем крошечные, но чувствуют себя хорошо. — Эмили прислонилась к стене. — К сожалению, мы не знаем, почему вы не можете забеременеть, и поэтому можем использовать разные средства. Самое простое — увеличить дозу «кломида».
Аманда была не в восторге от этой идеи. Даже от минимальной дозы ее бросало в жар, она делалась раздражительной. Судя по анализам, «кломид» действовал. У нее созревало много яйцеклеток. Только они почему-то не оплодотворялись.
— Мы можем попробовать искусственное осеменение или сразу применить зачатие в пробирке. Я считаю, что вы можете выбрать разные варианты.
Аманда не хотела выбирать варианты. Она хотела ребенка. Глядя на Грэма, она поняла, что он хочет того же.
— Вам надо прийти ко мне еще раз, — сказала Эмили.
Грэм ничего не ответил. Его глаза говорили о том, что он поддержит любое решение Аманды.
Она вздохнула, потом улыбнулась Эмили:
— Я готова.
Гретхен почти не спала. Она была слишком возбуждена, к тому же, когда анестезия кончилась, дала о себе знать боль.
Сестра привезла ребенка в палату и дала его Гретхен подержать, но ненадолго. Молоко у Гретхен еще не пришло, и ребенок пока не проявлял желания взять грудь. Накричавшись при рождении, сейчас он мирно спал.
— Это и есть материнство, — сказала Аманда, зайдя к ней днем со связкой воздушных шаров. — По меньшей мере так мне говорили. Ты выбрала имя?
— Мне хочется назвать его Бенджамином. Но если я это сделаю, сыновья Бена придут в ярость.
— Делай так, как считаешь нужным, — посоветовала Аманда.
Гретхен была ей благодарна за то, что Аманда пришла ее навестить.
— Тебе непросто было сюда прийти?
— Нет, я люблю детей. И здесь я особенно остро это понимаю.
— У тебя будет ребенок. Ты хороший человек.
— Эти две вещи не всегда связаны между собой, — сообщила Аманда и вздернула подбородок. — Но у нас он будет. Как говорит Грэм, цитируя Ралфа Уолдо Эмерсона: «Приноровите свой шаг к поступи природы. Ее секрет — терпение».
Гретхен постаралась запомнить эти слова. Они звучали утешительно.
— У тебя будет ребенок, — повторила она.
— А у тебя уже есть. Я рассказала об этом Джорджии и Рассу. Они пришли в восторг. Может быть, сообщить кому-нибудь еще?
— Нет. Больше некому. — Гретхен перевела взгляд на дверь, и сердце у него забилось сильнее.
В дверях стоял Оливер Дидс с букетом роз в руках.
Дотронувшись до руки Гретхен, Аманда тихо сказала:
