Джек до последнего момента надеялся, что миллионы долларов, ежегодно затрачиваемые на научные исследования, все-таки уже принесли какие-то результаты, которые можно использовать, чтобы помочь Рэйчел, но Брин, подводя итог, сказал:
— Я хотел бы посоветовать что-либо еще, но думаю, что в Сан-Франциско сделали бы все то же самое. Случай типичный. Больная обходится без аппаратуры жизнеобеспечения, сейчас только четвертый день, и состояние ее не ухудшается.
— И не ухудшится? — спросил Джек. — Существует ли вероятность того, что положение внезапно изменится? — У Джека по-прежнему всякий раз сжималось сердце, когда он снова приезжал в больницу или когда просто звонил телефон.
— Существует, — ответил врач. — Но если это случится, ваша команда немедленно об этом узнает и сможет соответственно отреагировать. С комой всегда так — нужно ждать и ждать. Мне очень жаль, мистер Макгилл. Я знаю, что вы хотели бы услышать совсем другое, но, видите ли, это все равно что разряжать бомбу. Если чересчур поспешишь, она может взорваться.
Выйдя в коридор, Джек позвонил Виктории. Она настаивала на консультации с экспертом, и Джек хотел, чтобы она узнала, что это сделано. Он также хотел поблагодарить ее за цветы и сообщить новости о состоянии Рэйчел, хотя и не слишком обнадеживающие.
Ему пришлось оставить ей сообщение — Виктория все еще была за границей.
* * *
Когда приехал Бен Вулф, Джек сидел возле Рэйчел в состоянии, близком к отчаянию. Ненадолго задержав взгляд на ее прекрасно уложенных волосах, немного уменьшившейся опухоли и бирюзовой ночной рубашке, Джек встал.
— Поговорите пока с Рэйчел, — сказал он, обращаясь к Вулфу. — Я скоро вернусь. — Бен угрозы для него не представляет, а ему надо кое-что сделать.
Подойдя к телефонам, находящимся в коридоре, Джек позвонил Джилл. Услышав ее голос, он вновь почувствовал себя виноватым.
— Привет!
— Привет! — обрадовалась она. — Я уже гадала, когда же ты обо мне вспомнишь.
Охватившее его чувство вины усилилось.
— Это были тяжелые дни. Девочки очень расстроены. Я все еще сижу в больнице. Рэйчел по-прежнему без сознания.
— Я знаю.
— А, так ты звонила в мою контору?
— Нет. — Она вздохнула. — Я не хотела, чтобы Тина знала, что ты мне не звонишь, поэтому позвонила в больницу.
Джеку стало еще хуже.
— Прости меня, Джилл. У меня было слишком много забот.
— И все-таки ты мог бы позвонить, — не согласилась она. — Ты даже не подумал, что мне тоже хотелось бы знать, как дела у Рэйчел.
Да, она права. И он даже не может толком объяснить, почему не звонил.
Но Джилл ждала ответа.
— Я пытался управиться со всем одновременно — с работой, с девочками, с Рэйчел. Это настоящий кошмар.
— Всего один звонок, Джек! Это отняло бы десять секунд.
Да, десять секунд. Но, черт побери, она же не так измотана, как он!
— Ты и сама могла мне позвонить в Большой Сур, — возразил он. — Телефон Рэйчел есть в справочнике.
— Я решила, что ты обо мне забыл, — после паузы печально сказала Джилл.
Джек провел рукой по волосам.
— Я не забыл.
— Я думала, разговор со мной для тебя ничего не значит.
— Нет, — вздохнул он, — просто нечего было сказать. Не так давно я присутствовал на консилиуме, и здешним медицинским светилам тоже, оказывается, нечего сказать. Так вот обстоят дела, Джилл. Остается только сидеть и ждать.
— Ты не понял меня. Если бы я что-то для тебя значила, тебе бы просто хотелось услышать мой голос. Уже это было бы для тебя утешением.
Как ее голос может служить ему утешением, если он напоминает о десятках дел, которые он бросил в городе на произвол судьбы?
— Сейчас неподходящее время, Джилл. Совсем неподходящее, — сжимая корпус телефонного аппарата, сказал он.
— Это и есть твой ответ?
Джек вздохнул:
— Нет. Просто я пытаюсь справиться с очень большими трудностями, и мне нужно хоть немного времени.
— Тебе всегда нужно время.
— Ты знала об этом, когда мы еще только встретились. Ты знала, что у меня много обязанностей.
— Я не думала, что ты чем-то будешь обязан бывшей жене, — сказала она и тут же спохватилась: — Боже, прости меня, Джек! Это эгоистично с моей стороны. Она ведь в коме и может умереть.
— Она не умирает. Я все еще надеюсь, что она придет в сознание где-нибудь в начале недели.
— И до этих пор мы не увидимся? — осторожно спросила Джилл. — Даже в субботу вечером?
В последние месяцы Джек, если не встречался с девочками или не был в отъезде, проводил все субботние вечера с Джилл — и с нетерпением ждал этих встреч. В обществе Джилл он отдыхал от всех забот. Она стимулировала его физически и интеллектуально. Он любил ее — по крайней мере до тех пор, пока она не пыталась заглядывать в будущее. Тогда Джек чувствовал себя загнанным в угол — вот как сейчас.
— Я не могу в эту субботу, — раздраженно сказал он. Что будет с девочками, если он в субботу уедет, причем надо учесть, что до Сан-Франциско три часа езды? Ну, допустим, Саманте уже пятнадцать лет и у нее могут быть свои планы, но она слишком мала, чтобы водить машину, живут они бог знает где, а их мать в критическом состоянии. — Я должен быть с девочками. У них целый список того, что мне необходимо сделать для них в эти выходные, а кроме того, мне надо свозить их к матери. Врачи хотят, чтобы они с ней разговаривали. Они считают, что девочки могут помочь ей сосредоточиться и вернуться к реальной жизни. В эти выходные со временем у меня будет очень напряженно.
— Понятно, — сказала Джилл.
Ничего ей не понятно, судя по тому, с какой печалью она это произнесла.
— Может быть, в понедельник, когда девочки будут в школе, — сказал Джек. Он собирался снова заехать в контору, независимо от того, очнется Рэйчел или нет. — Может, вместе пообедаем?
Как легко, оказывается, ее обрадовать!
— Я не против. — Голос Джилл явно повеселел.
— Скажем, в час в «Звездах».
— Нет, не в «Звездах». Дома. Я сама приготовлю.
Тогда это затянется. Тут уж будет невозможно наскоро поесть и убежать, так что неизвестно, сколько времени это все займет. Но ради Джилл можно пойти на такую жертву. Она заслужила большее, чем несколько дней молчания.
— Что ж, звучит неплохо, — согласился Джек. — Буду ждать с нетерпением. Спасибо за то, что ты меня понимаешь, Джилл. Это для меня сейчас самое главное.
И он повесил трубку, чувствуя себя отъявленным негодяем.
Это чувство не оставляло его до самой палаты Рэйчел.
