Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
Что ж, остается только принять бой. Петрухин, видимо, пришел к такому же выводу:
— Разворачиваемся и идем в лобовую! — скомандовал он. — Прорва, что хочешь делай, но держись рядом и не отставай.
Старший сержант часто-часто закивал.
А дальше они крутились, сколько могли. Кидались в лобовые атаки, активно маневрировали по горизонту и тянули, тянули на восток, что было сил. Лейтенант удачно влепил потерявшему осторожность «мессеру» из пушки, и тот разлетелся в щепки. Но других это только раззадорило, и они зажали штурмовики в клещи. Экспат быстро сбился со счета, отмечая про себя попадания от вражеских снарядов в свой «Ил-2». Он не понимал, почему они до сих пор еще летят и огрызаются, хотя по всем канонам уже должны были давным-давно догорать на земле.
Но вот загорелся самолет Рыжкова. А следом за ним, с едва заметным разрывом во времени, и машина лейтенанта Петрухина. Григорий кинул короткий взгляд на землю, ловя глазом знакомые ориентиры, чтобы запомнить место их падения. И радостно вскрикнул — впереди блеснула широкая гладь Дона. Гитлеровцы тоже заметили это и удвоили свои усилия, стараясь сбить последний советский штурмовик.
Дивин швырял машину из стороны в сторону, потом резко убрал газ, вспомнив прием, который однажды уже помог ему в подобной ситуации, поймал в прицел ставший вдруг очень близким силуэт «сто девятого», нажал на гашетку, и… оружие замолчало после первых двух выстрелов. Немец, правда, рванул в сторону как ошпаренный, но сержант лишь проводил его долгим взглядом, полным бессильной ненависти. Все, боеприпасы закончились. Сейчас фрицы поймут это и расстреляют его не спеша, как в тире.
Со злости экспат открыл форточку, прицелился и выстрелил в ближайший «мессер» из ракетницы. Тот резко взмыл вверх, испугавшись, а за ним, к счастью для сержанта, послушно потянулись и его дружки. Не веря своему счастью, Григорий торопливо бросил изрядно потяжелевшую в управлении машину в скольжение, едва не рубя винтом гребешки волн. Дай бог дотянуть до противоположного берега, а там уже и на брюхо можно садиться.
Дивин задрал голову, боясь увидеть через пошедший трещинами плексиглас фонаря, как на него валятся сверху фашистские самолеты. Но, странное дело, небо блистало синевой и абсолютной пустотой. Экспат перевел дух. Надо же, вырвался. Гансы, видать, не рискнули соваться на территорию, занятую советскими войсками. Теперь на повестке дня стоял лишь один вопрос: дотянуть до своего аэродрома.
А там, как он узнал несколько позже, их уже похоронили. На штурмовку немцев следом за их группой ходили летчики другого полка, и они видели издалека, как «мессершмитты» сбили одного за другим два «Ила». А третьего, как им показалось, завалили уже над Доном, и тот якобы камнем ушел на дно.
— Раков кормить, — пояснил хмуро капитан Малахов, глядя в сторону. — Знаешь, какие на Дону раки? У, брат, это не раки, а настоящие крокодилы. Сожрали бы, даже косточек не осталось.
— Вы-то откуда знаете? — устало поинтересовался сержант, прикуривая новую папиросу от предыдущей. Ноги его не держали, и он сидел на траве прямо под изодранным в лохмотья крылом.
— Местный я, — нехотя пояснил комэск. — Здесь недалеко мое родное село. В детстве с пацанами частенько бегали на реку на рыбалку и за раками. А потом семья переехала в город. Там выучился, закончил аэроклуб, потом летное училище. Да что теперь говорить! — он безнадежно махнул рукой и отвернулся.
— Товарищ капитан, разрешите обратиться, — давешний новичок, как его, а, Катункин, осторожно подошел поближе к командиру и выжидательно замер, косясь на экспата горящим от восторга взглядом.
— Чего тебе? — неприветливо буркнул Малахов.
— Скажите, а товарища сержанта теперь к ордену представят, да?
Дивин поперхнулся дымом и зашелся в надсадном кашле.
— А за что к ордену? — капитан не говорил, а буквально шипел, точно разъяренная гадюка.
— Ну как же, — растерянно захлопал глазами Катункин, — колонну разбомбили, «мессера» сбили…
— А еще в этом вылете погибло пять наших товарищей. Пять! — комэск вскинул над головой ладонь с растопыренными пальцами. — Хорошо видно? Я ко всем обращаюсь! — повысил он голос, и собравшиеся возле разбитой «четверки» молодые летчики торопливо закивали. — Полк за один вылет лишился пятерых опытных боевых летчиков. И пяти машин. А шестая превратилась в груду металлолома. И теперь эскадрилья практически полностью потеряла боеготовность. Так за что, прикажете, кого-то награждать, а? Эх, салаги!.. Кощей, вставай, пошли выпьем, ребят помянем.
— Может, вернутся еще, — Григорий охнул, но медленно встал на ноги. — Вот пакость какая, ноги ватные, — пожаловался он. — В воздухе не чувствовал, а сейчас все тело как кисель.
— Обопрись на меня, — капитан шагнул к нему поближе и обхватил за пояс. — Закидывай руку на плечо.
— Что вы, товарищ капитан, — засмущался экспат, — неудобно — вы ведь командир!
— Для тебя я с сегодняшнего дня Алексей, — Малахов подхватил пошатнувшегося сержанта покрепче. — Расступились, желторотики!
* * *
Прорва вернулся через пять дней. Заросший, грязный, с голодным блеском в глубоко запавших глазах, но зато живой.
— Повезло, — рассказывал он с набитым ртом, сидя в столовой в окружении летчиков полка. — Просто повезло. «Ил» грохнулся, горит, весь в дыму, я из кабины кое-как выбрался, и в сторону. Смотрю, а метрах в ста от меня машина лейтенанта. Хотел было к нему на помощь бежать, да куда там, пригляделся, а возле нее уже фрицы вовсю хозяйничают. И часть ко мне направляется. Ну, думаю, хана!
Достал пистолет, приготовился помирать. И в этот момент «Ил» как рванет! Из меня душа вон. Очухался в каком-то овраге, с ног до головы землей, травой, ветками всякими засыпан. Видать, взрывной волной отбросило. А немцы не нашли. Или решили, что я в кабине сгорел. Они из-за дыма не видели, как я вылезал.
До ночи отлеживался, в себя приходил. Потом решил потихоньку домой пробираться. Днем прятался где придется, пережидал. Гитлеровцев повсюду тьма-тьмущая, того и гляди нарвешься на какую-нибудь часть. Они ведь тоже днем прячутся, наших штурмовиков и бомберов боятся.
А так шел по ночам. Кое-как добрался к самому Дону. Чувствую, сил уже нет, который день не жрамши. Думал, что утону, не смогу переплыть. Пацанва с хутора помогла. Они меня в кустах случайно нашли. Из дома немного еды принесли, а после показали, где у них маленький плотик спрятан. Вот на нем я и переправлялся.
Страху натерпелся, ужас! Плотик убогонький, скрипит, шатается, того и гляди разойдется и бревнышки разлетятся в разные стороны. В какой-то момент стрельба началась, пули полетели, и в воду пришлось слезть. Держался за бревна и толкал сзади. Даже не помню, как до другого берега добрался, потому что сил уже не было. Да и замерз жутко, зуб на зуб под конец не попадал. А еще комары — звери самые натуральные! — сожрали всего до костей.
На мелководье выбрался и упал. Долго-долго лежал, в себя приходил. Потом меня пехотинцы нашли. Оказывается, меня здорово течением унесло. Очнулся в их землянке. Проверили документы, связались с командованием, накормили и с первой попутной лошадью в полк отправили.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
